Спасти «Пандору»!

На окраинах России гибнут удивительные миры

О тексте

Для того, чтобы улететь на другую планету, не нужно многого. Достаточно просто поехать на окраины нашей страны. Или на худой конец побывать в петербургском Институте народов Севера. Что я и сделал.

Мало кого из зрителей не завораживал волшебный мир планеты Пандора в фильме «Аватар». И ее обитатели — красивые разумные существа, живущие в гармонии с природой. Но вынужденные защищать свою планету от пришельцев-землян, несущих под видом цивилизации разрушения и зло. Нашим зрителям и в голову не приходит, что никакая это не фантастика. Похожая борьба и ничуть не меньшие трагедии разворачиваются на просторах России. В нашей стране есть свои волшебные миры, оказавшиеся на грани исчезновения. И свои «инопланетяне» — по меркам европейской цивилизации люди отсталые, а на самом деле, мудрые и продвинутые, удивительно приспособленные к выживанию на своих суровых и прекрасных планетах. Изучением и сохранением этих заповедных миров занимается петербургский Институт народов Севера. «Фонтанка» пообщалась с его сотрудниками. А еще с обитателями наших Пандор — Камчатки и Колымы, сказочное богатство которых резко контрастирует с бедностью их жителей. Чукчи и коряки, юкагиры и ненцы стали проводниками в фантастический мир своих предков.

Наука выживания

Вера Чебоксарова, юкагирка, заместитель директора Института народов

— Я училась в Якутске. Город находится в низине. Зимой там стоят ужасные туманы. И почему-то у всех в мороз так закладывает уши, что люди ходят, как оглушенные и слышат один и тот же неприятный звук — толи гул, толи звон. А в поселке Зырянка на Колыме, где я выросла, люди зимой не видятся месяцами. Во-первых, из-за полярной ночи все время темно, во-вторых, из-за ветра приходится так закутываться, что прохожие не могут друг друга узнать. И встречаются уже только весной со словами «Давно я тебя не видел», хотя всю зиму ходили по одной улице. Но холод там воспринимается совсем не так, как в Петербурге. Здесь из-за влажности тебя уже при минус 20-ти до костей пробирает. А в Якутии при минус 40 градусах мы спокойно гуляли в детском саду. А занятия в школе отменяли только при минус 54 градусах, да и то лишь для первоклассников.

Наталья Дориченко, ненка, воспитатель Института народов Севера

— Мой дедушка-ненец рассказывал, как переждать пургу в тундре. Необходимо найти более-менее подходящее место, где можно спрятаться от ветра и снега, это может быть холмик, какое-нибудь ущелье, овраг. Если такого места нет, можно укрыться за поставленными «на ребро» нартами (санями), запряженные олени при этом ложатся рядом. Спасением служит теплая малица (меховая рубаха с капюшоном и рукавицами — В.Ч.), благодаря которой в сугробе не холодно. Снега может намести очень много, главное следить, чтобы был доступ воздуха, и человек в этом сугробе не задохнулся.

Такой способ переждать непогоду у ненцев называется «укрыться в куропачьем чуме». Главный принцип выживания — не преодолевать стихию, а приспособиться к ней. Куропатки, прячась от пурги, тоже вырывают себе ямку в снегу. Ненец в тундре всегда имеет при себе для создания «куропачьего чума» небольшую деревянную лопатку. Ее же он использует для раскапывания снега в поисках пастбищ, богатых питательным для оленей мхом-ягелем. Еще у него всегда с собой нож, брусок для его заточки, кусочек оленьего рога для развязывания узлов на веревках, также на этом роге делают ножом зарубки о количестве оленей — своего рода записная книжка оленевода.

Зимняя одежда

Зимнее жилище снаружи и внутри

Олеся Болотаева, чукчанка, доцент Института народов Севера, участница семейно-родового ансамбля «Анана» (в переводе с корякского «Рыбное озеро»

— Дальний Восток и Север России впечатляют огромными расстояниями. Например, с южного до северно-восточного побережья Камчатки — 1500 километров. На самолете надо лететь 2 часа — примерно как из Петербурга до Сочи. А площадью районы Камчатского края превосходят целые области в европейской России. Это приводит к дороговизне билетов и ценовым «перекосам». Чтобы добраться из Петербурга до моего родного оленеводческого поселка Ачайваям (в переводе с корякского «река без песка»), надо сначала лететь 9 часов из Москвы до Петропавловска-Камчатского (6600 километров, билет от 10 000 рублей), затем 1 час 40 минут на Як-40 (940 километров, билет 19 000 рублей ) до райцентра поселка Тиличики и оттуда на вертолете до Ачайваяма с промежуточными посадками еще час-полтора (250 километров, примерно 7 000 рублей). В 2013 году мы втроем с мамой и сыном заплатили за дорогу в один конец 130 тысяч. А добравшись до места, люди нередко не могут обратно вернуться. Во-первых, из-за непогоды —вертолета иногда месяц приходится ждать. А во-вторых, из-за отсутствия денег на обратный билет. Именно по второй причине в 2004 году, когда я летала домой собирать недостающий материал для кандидатской диссертации, мне пришлось задержаться аж на полтора года. Работала в школе. А затем даже главой администрации МОУ Ачайваяма. Как раз в этот период в Корякский автономный округ не завезли топливо. У нас было объявлено чрезвычайное положение, и в такой ответственный момент я (в 29 лет!) отвечала за жизнеобеспечение своего родного села. МЧС завозило дизельное топливо на вертолетах, электричество давали строго по времени, и это зимой! Я писала письма в Петербург о том, как изменилось родное село. Когда их зачитывали у нас на кафедре, все плакали.

Наталья Дориченко

— У нас даже подростки самостоятельно могут преодолевать огромные расстояния. Мой двоюродный брат Александр Окотэтто, окончив 11 классов школы-интерната, поступил в Салехардский зооветеринарный техникум и до конца лета уехал к родителям в тундру, планируя вернуться в город к началу учебного года. Но так получилось, что вертолет не сделал посадку поблизости от их чума. А до 1 сентября оставались считаные дни. И брат сам отправился в Салехард за знаниями. А это порядка 200 километров — 60 из них он прошел пешком по голой тундре. Местные газеты назвали его ямальским Ломоносовым. Но этот случай не уникальный для Севера, и сейчас многие тундровики, в том числе студенты, преодолевают десятки, иногда сотни километров пешком, добираясь до родного чума.

Валентина Дедык, корячка, доцент Камчатского института развития образования

— У нас раньше подростков учили правильно убить медведя копьем. В поединке с ним надо грамотно распределять тяжесть своего тела. Учили не бояться, даже если медведь наваливается на тебя всей своей массой, потому что если в этот момент упереть в землю копье, то зверь, наваливаясь, будет сам себя убивать.

О воспитании

Вера Чебоксарова

— У русских принято проявлять нежность к детям. Родители их целуют, обнимают. У нас даже между матерью и ребенком очень мало тактильных контактов было. Северяне более сдержаны в чувствах.

Олеся Болотаева

— Моя бабушка говорила: не кричите, не ругайте детей, ведь до 9 лет они еще «без ушей».

Раиса Рактына, чукчанка, участница семейно-родового ансамбля «Анана» (мама Олеси Болотаевой)

— Я родилась и выросла в тундре. У нас всё шло в хозяйство. Даже олений помёт использовали при выделке шкур. Только мягкая шкура спасает от холода зимой. Человеку в европейской одежде, чтобы не погибнуть зимой, в 40-градусный мороз, обязательно нужно разжечь костер или спрятаться где-то от холода. А в нашей одежде — где застала ночь, там и спи, прямо на снегу. Сушили грибы и мухоморы. Собирали дикий лук, кислицу (она заменяла капусту), дикую картошку. Для приготовления чая использовали сушеный иван-чай и листья брусники. Толченные оленьи кости долго варили и собирали костный жир. Ничего не выбрасывали из рыбных отходов. Сушеными хребтами и молоками кормили собак…

Валентина Дедык

— Еще внутренности разделанных рыб кидали назад, в воду. Власти нас за это ругали, но мы не засоряли речку, а удобряли ее, подкармливали рыбу и чаек. Это была жизнь в гармонии с природой, у которой наши предки не брали лишнего — только то, что необходимо. В определенные периоды даже не охотились и не ловили рыбу — давали подрасти молодняку. Старики, например, учили нас уважать территорию медведя и никогда не ходить по медвежьим тропам, чтобы не злить зверя своим присутствием. А если мы находили в тундре норки, в которые мыши складывали свои запасы — разные вкусные и полезные, в том числе и для человека, коренья — запрещалось забирать их все. Что-то обязательно надо было оставить, а взамен взятого — положить что-то свое. Например, кусочек сушеной рыбы или мяса. Старики всегда говорили: звери — не дикие, а такие же разумные существа, как и мы. Даже оленя или моржа у нас убивают не сразу. Сначала у них обязательно попросят прощения: «Извини, что мы тебя лишаем жизни, но нам необходимо кормить семью».