Владимир Семенов — человек войны. Он штурмовик-доброволец из 76-й Псковской воздушно-десантной дивизии. За его плечами Херсонская область, Работино, Кременской лес. У него шесть ранений, медаль «За отвагу» и 13 (!) представлений на орден Мужества, из которых получен лишь один. В нем сидит 6 осколков. А еще он отец-герой, у него 5 дочерей, младшая — Мирра — родилась месяц назад. В апреле Владимир Семенов был принят президентскую кадровую программу «Время героев». А в мае опять уехал на фронт. Мы пересеклись с ним случайно в промежутке между поездками на войну, вскоре после ночной пасхальной службы в его родной Кондопоге, где стоит баннер с портретом Владимира.
Для Семенова это вторая война. В 1999-2000 годах он воевал в Чечне. По его словам, те боевые действия вели грязные чумазые срочники, одним из которых был он.
Мы называли Чечню пластилиновой страной, потому что постоянно копали опорные пункты, а там такая глина, что липнет к сапогам и отрывает подошвы. На СВО, в Херсонской области то же самое, — говорит Владимир Семенов.
Именно с Херсонской области 22 июля 2022 года началась для него СВО. А поехал он воевать по причине, которая многим покажется странной — посмотреть на современную войну, сравнить с той, через которую прошел сам на Кавказе. Владимир заключил контракт с Псковской дивизией ВДВ на 3 месяца. Но воюет до сих пор.
Когда наш полк колонной проходил через Такмак, все его жители вышли на улицу — дети, старики… Некоторые молились. Одна бабушка встала на колени и сказала: «Спасибо тебе, русский солдат! Только не пускайте их снова сюда». Я был на броне, у меня аж слезы на глаза навернулись, — вспоминает он.
Уже через три дня после прибытия в пункт дислокации, 26 июля их подняли ночью — нужно было срочно отбить блок-пост под Андреевкой, там сильно потрепали ополчение из ЛНР.
И вот мы — парни, только приехавшие с гражданки, — сидим в Камазе, нам дали по четыре магазина. Комбат говорит: «Против нас четыре батальона, они все обдолбаны наркотой». Привезли на место, сказали: «Бой впереди в полутора километрах». Вышли ротой, но по пути все куда-то пропали — остались я, боец с позывным «Куба» и расчет ПТУР. Вдруг из лесополосы выезжает фашистский (Владимир в разговоре все время использовал применительно к противнику это слово) танк и прямо на нас. Но тут из соседней лесополки выбегает дед с гранатометом РПГ-7 и бах по нему! Танк встает, из него выпрыгивают фашисты и удирают в зеленку. А подбежавшие ополченцы закидывают в люк танка гранаты. Мы меняли этих луганчан — они все были преклонного возраста.
Занимали позиции в спешке, не зная, кто где находится — из-за этого возникала путаница. Когда Семенов уже оказался в окопе, на него выехал танк. Владимир собрался кинуть в него гранату, но из люка вылез танкист: «Стой! Свои. Не нервничай так».
Луганчане еще оставались поблизости — их опорник располагался левее. Вечером старшина роты отправился к ним, чтобы договориться о взаимодействии, и пропал. Командир роты послал туда Владимира Семенова и двух бойцов.
Идем в зеленке и вдруг вижу растяжку — две гранаты привязаны к деревьям. Сразу понял: что-то не то. Зачем луганчанам ставить растяжку в нашу сторону? Подползли ближе — метрах в двадцати впереди услышали украинский говор.
Позже выяснилось, что луганчане, не предупредив псковских десантников, покинули свой опорник и его занял противник. Старшина роты, отправившийся туда, попал в плен — его потом обменяли, он рассказал, что украинцы сломали ему пальцы и несколько раз выводили на ложный расстрел.
А тогда командир, узнав, что слева теперь находится враг, отправил Владимира с товарищем — Максимом Тепляковым скрытно окопаться в лесу метрах в 50-ти от противника и сообщить, если враг пойдет в нашу сторону.
Мы сели в зеленке. Ночью к нам подошла группа из 7 разведчиков, они должны были фашистов штурмануть. Я принял решение идти с ними, а иначе зачем приехал в десант — в окопах сидеть? Раннее утро. Думали, они от нашей внезапности при первых выстрелах убегут. А вместо этого с их стороны начался шквальный огонь. Оказалось, что фашистов там сидело почти 300 человек, они готовились к штурму наших позиций. Максим отстреливался очередями из пулемета. Один из разведчиков, позывной Святой, говорит ему: «Макс не стесняйся, дай как сюда», берет пулемет, встает с ним в полный рост. Вокруг него пули летят, ветки сбивают, а он пока не расстрелял весь боекомплект, не залег. А потом еще прикрывал наш отход, — рассказывает Владимир Семенов.
Они доложили по рации об огневом контакте, передали координаты противника. И по нему был нанесен артиллерийский удар. Командир дивизии потом рассказал, что украинцы в тот самый момент сами собирались идти на штурм, хотели прорвать фронт в этом месте. Снаряды посыпались на их головы, когда они еще не успели построиться в боевые порядки. Были убиты порядка 150 солдат противника.
Враг тоже вел мощный обстрел.
Когда мы отходили, нам вдогонку били два танка — двух разведчиков тяжело ранило, меня контузило. Все вокруг видел, как в замедленной съемке. Услышал крик командира роты «Пацаны помогите». Заползаю к нему в окоп, вижу — у него рука перебита осколком, кровь хлещет, а рядом лежит еще один солдат — его серьезно контузило. Я зажгутовал командиру руку, доложил по рации, чтобы нас встречали в пункте эвакуации, так как он потерял много крови. И мы пошли через две лесополки. Командир о меня опирался, а контуженный солдат брел за нами.
Если бы противника на этих оставленных позициях случайно не обнаружили, погибло бы гораздо больше людей, так как врага оттуда не ждали.
За этот бой Владимир Семенов был представлен к ордену Мужества, но так его и не получил.
Под Андреевкой он пробыл 33 дня. Стояла жара, воды выходило по полтора литра на человека в сутки, еду собирали в лесу — луганчане зарыли в лесополосах много сухпайков. Противник постоянно их обстреливал и пытался штурмовать. Все вокруг было усеяно трупами, в воздухе стоял смрад, а украинцы ползли и ползли. Владимир нашел у одного убитого пузырек с таблетками. В штабе сказали, что это синтетический наркотик, западного производства, встречавшийся еще в Чечне. Употребляя его, человек не испытывает страха и боли.
Самому Семенову страшно не было. Похоже, он свое отбоялся в Чечне в 18 лет. Однажды на броне поехали в горы, их БТР подорвался на фугасе. Всех выкинуло. А впереди так же взорвали собровцев.
Я вытаскивал их водителя — осколок вошел ему в голову и из нее пеной выливался мозг. После этого страх у меня «выключился», я будто преодолел психологический барьер.
И еще Владимир Семенов заметил, что тот, кто боится, чаще гибнет.
Уже под Херсоном он совершал много того, на что не решались другие. Среди бела дня на открытой местности пополз доставать дрон противника стоимостью в полтора миллиона, упавший между русскими и украинскими позициями. Это видео разошлось в интернете.
В другой раз, когда началось украинское наступление, он не только подбивал вражескую технику, но и так же подползал к ней в серую зону — снимал с бронемашин пулеметы.
Ему не было страшно даже когда погиб его товарищ с позывным «Куба».
У него была расколота голова, когда я вытащил его из окопа, мне на сапог выпали его глаза и снизу смотрели на меня. А я думал лишь о том, как же его теперь без глаз хоронить?
Их рота таяла. Наконец, 26 августа ее вывели на доукомплектование, чтобы потом вернуть и бросить на штурм Андреевки. Но противник начал свое наступление, смял нашу оборону и уже утром 27-го подразделение Владимира Семенова срочно возвратили на передовую. Нужно было элементарно понять, где находится враг, для этого ему навстречу отправили разведгруппу из 12 человек во главе с командиром батальона. Из них 8 добровольцев, включая Семенова. Довезли до поселка Безымянное, оттуда пешком — до Сухого Ставка.
Там мы увидели множество вражеской техники. Доложили командованию, наши быстренько стянули силы на этот участок. Командир полка передал по рации: «У вас три минуты, чтобы оттуда уйти». Мы стали отходить А фашисты вдруг двинулись прямо за нами — как в фильмах про войну — танки, цепи пехоты. Между нами было не больше километра. И в этот момент по ним полетело все, что только можно: работали наша авиация, артиллерия. Их танки ездили прямо по своим убитым и раненным. Они кидали технику в поле и убегали, — вспоминает Владимир Семенов.
В другой раз противник пытался их позицию обойти, но группа Владимира совершила контробход и уничтожила украинскую ДРГ. Ему в руку попал осколок гранаты, но он не вышел из боя. Месяц воевал с перевязанной рукой. Был отправлен в госпиталь лишь по настоянию командира, который написал еще один рапорт на представление Семенова к ордену Мужества.
Следующей зоной мужества для Владимира стал Кременской лес. Там их подразделение опять встретилось с луганчанами, и всем им опять было лет за 60. «Зачем идете воевать в таком возрасте?» — спросил Владимир у одного ополченца. Тот объяснил: «Мне сказали: либо ты , либо сын».
Наступление началось 2 февраля. Стояла задача полностью занять Кременской лес. На штурм одновременно пошли 14 тысяч человек. На каждом опорнике противника, которые предварительно выявили с дронов, находилось от 9 до 14 человек. Наступлению предшествовала артпоготовка.
Артиллерия хорошо отработала. Так, что фашисты откатились назад на два километра — оставили много пустых опорников. Побросали кучу натовских тепловизоров и своих убитых, в том числе нескольких поляков — их документы мы передали «фэбэсам».
По словам Владимира, обычно опорник штурмуется тремя группами, идущими друг за другом. Первая выявляет огневые точки, в составе второй — командир взвода, пулеметчик и гранатометчик — они и решают исход боя, а третья группа — эвакуации раненных. В тот раз командиры допустили ошибку. Быстрое продвижение ввело их в заблуждение, они думали, что и дальше будет так же легко — недооценили врага. Два взвода ушли вперед на полтора километра без артиллерийской поддержки и нарвались на очень плотный огонь. Завязался серьезный бой. У них стал заканчиваться боекомплект. Враг, понимая это и то, что к штурмовикам, сильно оторвавшимся от своих, придут резервы, начал отрезать их огнем — закрывать дорогу возможному подкреплению, стремясь уничтожить и штурмующих, и тех, кто должен был выдвинуться к ним на помощь.
Владимир был как раз среди вторых — шел на выручку под огнем с двумя группами и по сути на верную смерть. Они смогли пробиться к линии соприкосновения.
Я увидел, мне машет рукой пулеметчик Юра Сартаков, подползаю — он тяжело ранен в грудь и в живот. Вкалываю ему промедол и вижу, что у меня самого в руке и ноге осколки. Юру вытащили, но у него начался сепсис и он не выжил в госпитале в Москве. Тот опорник мы взяли, но с большими потерями. Не надо 5 лет учиться в академии, чтобы понять, что так воевать нельзя. Надо было поднять дроны, посмотреть, где противник. Задолбить его артиллерией и лишь после этого идти в атаку. Потому что после артобстрела они бы там на опорнике были в ауте — кто-то ранен, кто-то контужен. Было бы гораздо легче их штурмовать. Я два раза ходил на штурм без поддержки артиллерии — это был полный кобздец!
В тот раз Владимир Семенов был эвакуирован в госпиталь аж во Владивосток. Он говорит с улыбкой, что благодаря ранениям узнавал географию страны. Вернулся на фронт 3 апреля — туда же в Кременской лес командиром взвода.
Его подразделение продолжало продвигаться вперед. А 18-го Владимира снова ранило, и он опять не покинул позиций. Но осколки засели глубоко в ноге, началось заражение и 22-го начальство отправило его к врачам в Рубежное, а дальше он ничего не помнит.
Очнулся в госпитале с пробитой теменной костью. Оказалось, машину на которой его эвакуировали, взорвали: у Старобельска она попала под минометный обстрел. Владимир был единственным выжившим. Его нашли и доставили в госпиталь. На этот раз направили на излечение в Северную Осетию.
У меня была частичная потеря памяти. Проснулся ночью в палате и несколько минут не знал, кто я. Мне сказали, что для такого ранения головы это нормально и последствия еще будут сказываться какое-то время.
По выздоровлении Владимир Семенов опять попал в Кременской лес. Шло наступление на Червонную Диброву.
15 июля Владимир спас жизнь двум снайперам. Одного из них — Коляна, позывной «Бартез», тоже добровольца — знал давно. Снайперы ушли вперед, Семенов оставил им свои координаты на случай экстренной связи и прилег на пару часов отдохнуть. Но едва заснул, заработала рация. Снайперы нарвались на растяжку. Одному оторвало ногу, а второму перебило две артерии, и он вытекал.
Надо было действовать очень быстро. Не одевая броню и каску, я побежал туда с двумя разведчиками. И сами чуть не подорвались на другой растяжке. Была ночь, но в темноте увидели блеск проволоки. Разведчики несли второго снайпера, а я Коляна. Когда срезал ему брючину, он закатил глаза вверх. Спрашиваю: «Колян, ты что умер?» — «Нет, звездным небом любуюсь». Он терял сознание. Мы оперативно их донесли. Его врач потом написал, что он потерял почти 2 литра крови,и умер бы, опоздай мы на несколько минут.
А 27-го Владимир получил ранение сам. Ему дали подразделение мобилизованных — им требовался обстрелянный командир, который бы их немного поднатаскал. 26-го началось наступление.
Их позиции были меньше чем метрах в ста от украинских по обе стороны дороги — так близко, что однажды эвакуационная группа, перепутав, чуть не заехала в окопы врага — подорвалась на своей же противотанковой мине, один из бойцов погиб, другой, раненный, всю ночь полз эти несколько десятков метров к своим.
Людей не хватало. У меня был взвод «три побитых француза» — всего 12 человек. И они не горели желанием идти вперед. Когда пошли в наступление, я вдруг увидел, что рядом со мной никого нет.
В том бою его опять ранило — в ногу осколком. Это был единственный осколок, который из него извлекли.
Обычно, когда мелкие, сантиметра в полтора кусочки металла горячими застревают в теле и припекают ткань, доктора говорят, что их лучше не трогать. Во мне сейчас 6 осколков. Причем два из них, полученные в разное время, сидят абсолютно симметрично в левом и правом локтях. Врач очень удивлялся, увидев рентгеновские снимки.
Выполнив задачи, десантники передали позиции в районе Червоной Дибровы мотострелкам. А их самих срочно перебрасывали под Работино, где развивалось украинское контрнаступление. Владимир упросил врача выписать его пораньше — с не до конца зажившей ногой. Воевал, хромая.
Под Работино была своя неповторимая атмосфера. Если в Кременском лесу почва — сплошной песок и окопы осыпались, то в Работино дубовая глина — такая, что не окопаться. Дроны в небе жужжали 24 часа в сутки, из окопа высунуться невозможно. И техники враг нагнал столько, сколько Владимир не видел на других направлениях.
Псковские десантники меняли тихоокеанских морпехов, сумевших вырыть какие-то щели. На их позициях долгое время было довольно тихо. А когда началась ротация, враг, видимо, узнав об этом, открыл по ним бешеный огонь и стал их штурмовать. Так обычно и бывает, цель — не дать новым людям освоиться, воспользоваться неразберихой, вызвать панику (примерно так же наши, подловив украинцев во время ротации, недавно заняли Очеретино за Авдеевкой).
Ставя задачу, ему сказали, что отправляют на самую «очковую» позицию — туда, где враг пытается пробить нашу оборону и если ему это удастся, две наши роты попадут в окружение. Но при этом в подчинение дали мобилизованных, которые прежде сидели где-то на третьей линии и реальных боевых действий не видели. И не дали связи.
Мы были так близко к фашистам, что слышали их. Они нас провоцировали, говорили: «Хлопцы, сейчас пойдем убивать этих…» Клацали затворами, давали короткие пулеметные очереди — ждали, что у нас нервы не выдержат — откроем по ним огонь, а они, выявив наши огневые точки, тут же накроют их артиллерией. Пулеметчик сидит — у него руки трясутся. Я ему говорю: «Жди, открывай огонь, только когда пойдут».
Днем их задачей было находиться без движения, просто вести наблюдение и постараться не выдать себя, благо предшественники-морпехи замаскировали позиции «броневетками» и «бронетравой». Боевые действия шли в основном по ночам. Среди штурмующих были и женщины. Одна убитая украинка лежала рядом с норой, в которой прятался Владимир Семенов.
Как рассказал комбат, у противника стояла задача за две недели прорвать позиции, на которых находился Владимир, и идти дальше на Мелитополь. Но украинские пехотинцы побаивались ходить в атаку.
Они настолько «очковали», что не жалели БК. В докладах командованию сильно завышали число противостоящих им русских, чтобы переложить всю боевую работу на артиллерию.
Боеприпасов под Работино у враг было с избытком. По каждому обнаруженному нашему солдату били дроны, танки, арта. А вот русской артиллерии за все время нахождения на позициях под Работино, Владимир особо не слышал. Кстати, снаряды из Северной Кореи, которых так ждали, не вполне оправдали надежд. Артиллеристы говорили Семенову, что они неотбалансирваны — часто дают недолет или перелет.
Свое очередное ранение Владимир получил 30 августа, спасая раненного замкомвзвода.
Он звал на помощь, осколок попал ему в шею, и его парализовало, потерял много крови. Никто не решался ему помочь. Пополз я. По мне выстрелили раз десять. Вытащил его к себе в окоп. После этого побежал к разведчикам за носилками и подмогой, чтобы его дальше нести. На обратном пути меня догнал дрон, — вспоминает Владимир Семенов.
Замкомвзовда спасли, его ночью вытащили разведчики — он потом вместе с Владимиром лежал в одном госпитале в Севастополе. Семенова тогда от взрыва гранаты, сброшенной с дрона, спас бронежилет — сзади он был весь истыкан осколками. Но зацепило руку и ногу.
Можно сказать ему опять повезло. Вообще с дронами у Семенова сложились особые отношения. Сброшенные на него гранаты и мины нередко взрывались в каких-нибудь нескольких метрах, но он оставался цел. А много раз вообще не взрывались. Однажды рядом с ним даже упали две гранаты и обе просто воткнулись в землю.
Владимир — один из немногих, кто по собственной воле закапывал трупы украинцев. Хотя это тоже было сопряжено с риском. Один ВОГ упал на него как раз во время таких похорон. И тоже не взорвался. Когда тащил за собой другого мертвеца, не знал, что тот заминирован — украинцы положили под труп гранату со снятой чекой — с расчетом, что та взорвется, если русские его перевернут (распространенный «сюрприз», оставляемый всушниками). Но Семенову вновь повезло — он убитого не переворачивал, просто волок по земле к вырытой могиле, граната под ним перекатывалась и не взорвалась.
Владимир считает, что у него есть ангел-хранитель — его мама. Она умерла в сентябре 2022-го, через полтора месяца после того, как сын ушел на войну.
На войне у Владимира, как у какого-нибудь волка обострилась интуиция. Насчет других и себя. Недавно под Работино погибли два его товарища-добровольца, вместе с которыми два года назад уходил на СВО. Одному он говорил: «Не лети. У меня плохое предчувствие». А перед тем как сам чудом выжил во взорванной эвакуационной машине, увидел сон о том, что через месяц неизвестно почему, окажется дома — так и вышло: после госпиталя в Северной Осетии приехал на реабилитацию. Перед тем как снайпер Колян подорвался на растяжке, Владимир предложил ему: «Давай сфоткаемся — вдруг не вернешься».
Благодаря Коляну, кстати, его настигла известность. Снайпер записал видео о том, как после ранения в первый раз встает с койки. Владимир, который в это время и сам был в госпитале на сей раз на в Севастополе после своего шестого ранения, полученного под Работино, поздравил товарища, а тот в ответ поблагодарил за спасение. Переписку в соцсети увидели журналисты, вышли статьи. Их двоих позвали на телевидение на ток-шоу «Ищу своих» канала «Звезда», говорят, этот проект курирует сам Конашенков!
Участников передачи согласовывали через спецслужбы, и чуть ли не с самим Шойгу. Уже была назначена дата эфира. Но он не состоялся. Владимир Семенов в это время был дома в Карелии на реабилитации, пришел по какому-то вопросу в военкомат, а его… задержали, как находящегося в розыске в связи с оставлением части.
Все дело в том, что в этот момент у Володи был конфликт с начальством. Шло разбирательство насчет 12 оставленных без внимания рапортов о представлении его к ордену Мужества. Дошло до того, что его беременная пятым ребенком жена записалась на личный прием к ВРИО командующего ВДВ Николаю Чобану, приехала в Москву и вручила ему эти 12 рапортов. И тут в самый разгар конфликта Владимира приглашают на передачу, которую возможно увидит сам министр обороны. Зная Семенова, который не боится говорить нелицеприятные вещи, непосредственные начальники побоялись пускать его на этот эфир. Человек не скрывался, проводил уроки мужества в школах, а его задержали, — рассказывает известный карельский журналист-расследователь, а ныне военкор, редактор интернет-газеты «Черника», Алексей Владимиров. Он давно знает Семенова и его семью.
Следственный комитет отказал в возбуждении уголовного дела — с командировочными документами у Владимира все оказалось в порядке, но эфир передачи был сорван.
Алексей Владимиров предполагает, что кто-то посчитал: раз у Семенова уже есть один орден Мужества (за бои в Кременском лесу) и медаль «За отвагу» (за штурмовые действия на Херсонщине), то и хватит с него.
Примерно такая же ситуация сложилась с присуждением ему звания почетного гражданина Кондопоги.
Мой источник, рассказал почему кандидатуру Семенова отказались даже рассматривать: он лауреат года Республики Карелия — 2023, его портрет на банере, да еще на деньги, полученные за ранения, машину купил — не хватит ли с него ништяков? — продолжает Алексей Владимиров.
А еще была эпопея, когда многодетная семья героя год сидела без газа. Владимир пытался решать эту проблему дистанционно, лежа в госпиталях. В итоге дело сдвинулось с мертвой точки лишь после личного вмешательства главы Карелии Артура Парфенчикова.
По словам военкора с проблемами по возвращении так или иначе сталкиваются все участники СВО — в тылу своя война:
Я бы каждого муниципального чиновника отправлял на месяцок куда-нибудь в Ясиноватую, потому что они не понимают, через что ребята прошли. Нет, чтобы пригласить каждого в гости и просто поговорить — узнать как и что? Володя тоже возвращался всякий раз после ранений в разобранном состоянии. Но когда глава Карелии ему награду вручил, когда на день спецназа в школу в парадной форме пришел и его дети там облепили — «Дядя Вова герой!» — он духом воспрял. А когда баннер с его портретом установили и видеоролик о нем записали, военкомат за один день выполнил месячный план по набору добровольцев — настолько другие его примером вдохновились.
Стране нужны герои. Если люди будут знать о таких как, Владимир Семенов, и видеть, что им по возвращении в мирную жизнь, воздают по заслугам, то и сами будут стремиться стать такими как они. Но сегодня многие ветераны СВО, возвращаясь, оказываются никому не нужны: вернулся и радуйся уже самому этому факту. А у их земляков перед глазами другие «примеры успеха». Вместо настоящих героев — фальшивые. Те, кто извлекает для себя выгоду при любой власти и идеологии, вчера, делавшие карьеру на либеральных лозунгах, сегодня на патриотических. Главное произносить в нужный момент правильные слова. Создается впечатление, что нынешняя элита, особенно, на местах, чувствует в ветеранах СВО конкурентов и придерживает их, не взирая на то, что президент, наоборот, предлагает всячески их продвигать.
Владимир Семенов был отобран в президентскую кадровую программу «Время героев». Написал в тестовом эссе о том, что хочет приносить пользу родной Кондопоге, менять жизнь людей в своем городе так, чтобы из него не уезжала молодежь, чтобы в нем продолжали жить его дочери…
Он прошел отбор, начал дистанционно учиться по видеоурокам. После 31 декабря его должны были пригласить в Москву, определить сферу деятельности, для которой государство будет готовить из него управленца, прикрепить наставника.
А через две недели Владимир Семенов прислал фото из зоны СВО. На мой вопрос, как так получилось, ответил:
Да как-то так. Я же штурмовик.
«Трое русских в окопе с мертвецами» — так называется материл о Диме Иванове, подорвавшем себя в бою 9 мая 2023 года. Этот текст стал для меня самым читабельным на Царьграде. Его прочло порядка полутора миллиона человек. Будет опубликован в ближайшее время.
Этот текст написался случайно. Я ехал на машине на майские праздники в мини-отпуск в Мурманскую область. Никаких интервью там не предполагалось. Написал знакомому журналисту из Карелии Алексею Владимирову, с которым когда-то вместе работали в криминальной газете «Ваш тайный советник». Ныне он военкор. В принципе я торопился, маршрут был рассчитан, но на полчаса мы могли пересечься. Договорились встретиться на трассе в кафе в районе Кондопоги. Алексей преподнес сюрприз — приехал не один, а с добровольцем-штурмовиком из Псковской дивизии ВДВ, жителем Кондопоги Владимиром Семеновым. Первая моя реакция: поскольку я в цейтноте, договориться с ним и взять интервью на обратном пути. Но Владимир стал рассказывать такие вещи, что я наплевал на цейтнот, включил диктофон в телефоне и мы втроем проговорили больше двух часов. И правильно сделал. Потому что человек предполагает, а Бог располагает: когда возвращался обратно, Алексей и Владимир уже уехали на СВО. Но если первый очередную поездку туда и планировал, то второй убыл внепланово. Наша встреча не состоялась бы этот материал, который в итоге набрал на Царьграде под 800 тысяч прочтений, возможно не появился бы. Отсюда урок коллегам-журналистам: не откладываете на завтра то, что можно сделать сегодня.
Текст публикуется в авторской версии.
Владимир Семенов — человек войны. Он штурмовик-доброволец из 76-й Псковской воздушно-десантной дивизии. За его плечами Херсонская область, Работино, Кременской лес. У него шесть ранений, медаль «За отвагу» и 13 (!) представлений на орден Мужества, из которых получен лишь один. В нем сидит 6 осколков. А еще он отец-герой, у него 5 дочерей, младшая — Мирра — родилась месяц назад. В апреле Владимир Семенов был принят президентскую кадровую программу «Время героев». А в мае опять уехал на фронт. Мы пересеклись с ним случайно в промежутке между поездками на войну, вскоре после ночной пасхальной службы в его родной Кондопоге, где стоит баннер с портретом Владимира.
Для Семенова это вторая война. В 1999-2000 годах он воевал в Чечне. По его словам, те боевые действия вели грязные чумазые срочники, одним из которых был он.
Мы называли Чечню пластилиновой страной, потому что постоянно копали опорные пункты, а там такая глина, что липнет к сапогам и отрывает подошвы. На СВО, в Херсонской области то же самое, — говорит Владимир Семенов.
Именно с Херсонской области 22 июля 2022 года началась для него СВО. А поехал он воевать по причине, которая многим покажется странной — посмотреть на современную войну, сравнить с той, через которую прошел сам на Кавказе. Владимир заключил контракт с Псковской дивизией ВДВ на 3 месяца. Но воюет до сих пор.
Когда наш полк колонной проходил через Такмак, все его жители вышли на улицу — дети, старики… Некоторые молились. Одна бабушка встала на колени и сказала: «Спасибо тебе, русский солдат! Только не пускайте их снова сюда». Я был на броне, у меня аж слезы на глаза навернулись, — вспоминает он.
Уже через три дня после прибытия в пункт дислокации, 26 июля их подняли ночью — нужно было срочно отбить блок-пост под Андреевкой, там сильно потрепали ополчение из ЛНР.
И вот мы — парни, только приехавшие с гражданки, — сидим в Камазе, нам дали по четыре магазина. Комбат говорит: «Против нас четыре батальона, они все обдолбаны наркотой». Привезли на место, сказали: «Бой впереди в полутора километрах». Вышли ротой, но по пути все куда-то пропали — остались я, боец с позывным «Куба» и расчет ПТУР. Вдруг из лесополосы выезжает фашистский (Владимир в разговоре все время использовал применительно к противнику это слово) танк и прямо на нас. Но тут из соседней лесополки выбегает дед с гранатометом РПГ-7 и бах по нему! Танк встает, из него выпрыгивают фашисты и удирают в зеленку. А подбежавшие ополченцы закидывают в люк танка гранаты. Мы меняли этих луганчан — они все были преклонного возраста.
Занимали позиции в спешке, не зная, кто где находится — из-за этого возникала путаница. Когда Семенов уже оказался в окопе, на него выехал танк. Владимир собрался кинуть в него гранату, но из люка вылез танкист: «Стой! Свои. Не нервничай так».
Луганчане еще оставались поблизости — их опорник располагался левее. Вечером старшина роты отправился к ним, чтобы договориться о взаимодействии, и пропал. Командир роты послал туда Владимира Семенова и двух бойцов.
Идем в зеленке и вдруг вижу растяжку — две гранаты привязаны к деревьям. Сразу понял: что-то не то. Зачем луганчанам ставить растяжку в нашу сторону? Подползли ближе — метрах в двадцати впереди услышали украинский говор.
Позже выяснилось, что луганчане, не предупредив псковских десантников, покинули свой опорник и его занял противник. Старшина роты, отправившийся туда, попал в плен — его потом обменяли, он рассказал, что украинцы сломали ему пальцы и несколько раз выводили на ложный расстрел.
А тогда командир, узнав, что слева теперь находится враг, отправил Владимира с товарищем — Максимом Тепляковым скрытно окопаться в лесу метрах в 50-ти от противника и сообщить, если враг пойдет в нашу сторону.
Мы сели в зеленке. Ночью к нам подошла группа из 7 разведчиков, они должны были фашистов штурмануть. Я принял решение идти с ними, а иначе зачем приехал в десант — в окопах сидеть? Раннее утро. Думали, они от нашей внезапности при первых выстрелах убегут. А вместо этого с их стороны начался шквальный огонь. Оказалось, что фашистов там сидело почти 300 человек, они готовились к штурму наших позиций. Максим отстреливался очередями из пулемета. Один из разведчиков, позывной Святой, говорит ему: «Макс не стесняйся, дай как сюда», берет пулемет, встает с ним в полный рост. Вокруг него пули летят, ветки сбивают, а он пока не расстрелял весь боекомплект, не залег. А потом еще прикрывал наш отход, — рассказывает Владимир Семенов.
Они доложили по рации об огневом контакте, передали координаты противника. И по нему был нанесен артиллерийский удар. Командир дивизии потом рассказал, что украинцы в тот самый момент сами собирались идти на штурм, хотели прорвать фронт в этом месте. Снаряды посыпались на их головы, когда они еще не успели построиться в боевые порядки. Были убиты порядка 150 солдат противника.
Враг тоже вел мощный обстрел.
Когда мы отходили, нам вдогонку били два танка — двух разведчиков тяжело ранило, меня контузило. Все вокруг видел, как в замедленной съемке. Услышал крик командира роты «Пацаны помогите». Заползаю к нему в окоп, вижу — у него рука перебита осколком, кровь хлещет, а рядом лежит еще один солдат — его серьезно контузило. Я зажгутовал командиру руку, доложил по рации, чтобы нас встречали в пункте эвакуации, так как он потерял много крови. И мы пошли через две лесополки. Командир о меня опирался, а контуженный солдат брел за нами.
Если бы противника на этих оставленных позициях случайно не обнаружили, погибло бы гораздо больше людей, так как врага оттуда не ждали.
За этот бой Владимир Семенов был представлен к ордену Мужества, но так его и не получил.
Под Андреевкой он пробыл 33 дня. Стояла жара, воды выходило по полтора литра на человека в сутки, еду собирали в лесу — луганчане зарыли в лесополосах много сухпайков. Противник постоянно их обстреливал и пытался штурмовать. Все вокруг было усеяно трупами, в воздухе стоял смрад, а украинцы ползли и ползли. Владимир нашел у одного убитого пузырек с таблетками. В штабе сказали, что это синтетический наркотик, западного производства, встречавшийся еще в Чечне. Употребляя его, человек не испытывает страха и боли.
Самому Семенову страшно не было. Похоже, он свое отбоялся в Чечне в 18 лет. Однажды на броне поехали в горы, их БТР подорвался на фугасе. Всех выкинуло. А впереди так же взорвали собровцев.
Я вытаскивал их водителя — осколок вошел ему в голову и из нее пеной выливался мозг. После этого страх у меня «выключился», я будто преодолел психологический барьер.
И еще Владимир Семенов заметил, что тот, кто боится, чаще гибнет.
Уже под Херсоном он совершал много того, на что не решались другие. Среди бела дня на открытой местности пополз доставать дрон противника стоимостью в полтора миллиона, упавший между русскими и украинскими позициями. Это видео разошлось в интернете.
В другой раз, когда началось украинское наступление, он не только подбивал вражескую технику, но и так же подползал к ней в серую зону — снимал с бронемашин пулеметы.
Ему не было страшно даже когда погиб его товарищ с позывным «Куба».
У него была расколота голова, когда я вытащил его из окопа, мне на сапог выпали его глаза и снизу смотрели на меня. А я думал лишь о том, как же его теперь без глаз хоронить?
Их рота таяла. Наконец, 26 августа ее вывели на доукомплектование, чтобы потом вернуть и бросить на штурм Андреевки. Но противник начал свое наступление, смял нашу оборону и уже утром 27-го подразделение Владимира Семенова срочно возвратили на передовую. Нужно было элементарно понять, где находится враг, для этого ему навстречу отправили разведгруппу из 12 человек во главе с командиром батальона. Из них 8 добровольцев, включая Семенова. Довезли до поселка Безымянное, оттуда пешком — до Сухого Ставка.
Там мы увидели множество вражеской техники. Доложили командованию, наши быстренько стянули силы на этот участок. Командир полка передал по рации: «У вас три минуты, чтобы оттуда уйти». Мы стали отходить А фашисты вдруг двинулись прямо за нами — как в фильмах про войну — танки, цепи пехоты. Между нами было не больше километра. И в этот момент по ним полетело все, что только можно: работали наша авиация, артиллерия. Их танки ездили прямо по своим убитым и раненным. Они кидали технику в поле и убегали, — вспоминает Владимир Семенов.
В другой раз противник пытался их позицию обойти, но группа Владимира совершила контробход и уничтожила украинскую ДРГ. Ему в руку попал осколок гранаты, но он не вышел из боя. Месяц воевал с перевязанной рукой. Был отправлен в госпиталь лишь по настоянию командира, который написал еще один рапорт на представление Семенова к ордену Мужества.
Следующей зоной мужества для Владимира стал Кременской лес. Там их подразделение опять встретилось с луганчанами, и всем им опять было лет за 60. «Зачем идете воевать в таком возрасте?» — спросил Владимир у одного ополченца. Тот объяснил: «Мне сказали: либо ты , либо сын».
Наступление началось 2 февраля. Стояла задача полностью занять Кременской лес. На штурм одновременно пошли 14 тысяч человек. На каждом опорнике противника, которые предварительно выявили с дронов, находилось от 9 до 14 человек. Наступлению предшествовала артпоготовка.
Артиллерия хорошо отработала. Так, что фашисты откатились назад на два километра — оставили много пустых опорников. Побросали кучу натовских тепловизоров и своих убитых, в том числе нескольких поляков — их документы мы передали «фэбэсам».
По словам Владимира, обычно опорник штурмуется тремя группами, идущими друг за другом. Первая выявляет огневые точки, в составе второй — командир взвода, пулеметчик и гранатометчик — они и решают исход боя, а третья группа — эвакуации раненных. В тот раз командиры допустили ошибку. Быстрое продвижение ввело их в заблуждение, они думали, что и дальше будет так же легко — недооценили врага. Два взвода ушли вперед на полтора километра без артиллерийской поддержки и нарвались на очень плотный огонь. Завязался серьезный бой. У них стал заканчиваться боекомплект. Враг, понимая это и то, что к штурмовикам, сильно оторвавшимся от своих, придут резервы, начал отрезать их огнем — закрывать дорогу возможному подкреплению, стремясь уничтожить и штурмующих, и тех, кто должен был выдвинуться к ним на помощь.
Владимир был как раз среди вторых — шел на выручку под огнем с двумя группами и по сути на верную смерть. Они смогли пробиться к линии соприкосновения.
Я увидел, мне машет рукой пулеметчик Юра Сартаков, подползаю — он тяжело ранен в грудь и в живот. Вкалываю ему промедол и вижу, что у меня самого в руке и ноге осколки. Юру вытащили, но у него начался сепсис и он не выжил в госпитале в Москве. Тот опорник мы взяли, но с большими потерями. Не надо 5 лет учиться в академии, чтобы понять, что так воевать нельзя. Надо было поднять дроны, посмотреть, где противник. Задолбить его артиллерией и лишь после этого идти в атаку. Потому что после артобстрела они бы там на опорнике были в ауте — кто-то ранен, кто-то контужен. Было бы гораздо легче их штурмовать. Я два раза ходил на штурм без поддержки артиллерии — это был полный кобздец!
В тот раз Владимир Семенов был эвакуирован в госпиталь аж во Владивосток. Он говорит с улыбкой, что благодаря ранениям узнавал географию страны. Вернулся на фронт 3 апреля — туда же в Кременской лес командиром взвода.
Его подразделение продолжало продвигаться вперед. А 18-го Владимира снова ранило, и он опять не покинул позиций. Но осколки засели глубоко в ноге, началось заражение и 22-го начальство отправило его к врачам в Рубежное, а дальше он ничего не помнит.
Очнулся в госпитале с пробитой теменной костью. Оказалось, машину на которой его эвакуировали, взорвали: у Старобельска она попала под минометный обстрел. Владимир был единственным выжившим. Его нашли и доставили в госпиталь. На этот раз направили на излечение в Северную Осетию.
У меня была частичная потеря памяти. Проснулся ночью в палате и несколько минут не знал, кто я. Мне сказали, что для такого ранения головы это нормально и последствия еще будут сказываться какое-то время.
По выздоровлении Владимир Семенов опять попал в Кременской лес. Шло наступление на Червонную Диброву.
15 июля Владимир спас жизнь двум снайперам. Одного из них — Коляна, позывной «Бартез», тоже добровольца — знал давно. Снайперы ушли вперед, Семенов оставил им свои координаты на случай экстренной связи и прилег на пару часов отдохнуть. Но едва заснул, заработала рация. Снайперы нарвались на растяжку. Одному оторвало ногу, а второму перебило две артерии, и он вытекал.
Надо было действовать очень быстро. Не одевая броню и каску, я побежал туда с двумя разведчиками. И сами чуть не подорвались на другой растяжке. Была ночь, но в темноте увидели блеск проволоки. Разведчики несли второго снайпера, а я Коляна. Когда срезал ему брючину, он закатил глаза вверх. Спрашиваю: «Колян, ты что умер?» — «Нет, звездным небом любуюсь». Он терял сознание. Мы оперативно их донесли. Его врач потом написал, что он потерял почти 2 литра крови,и умер бы, опоздай мы на несколько минут.
А 27-го Владимир получил ранение сам. Ему дали подразделение мобилизованных — им требовался обстрелянный командир, который бы их немного поднатаскал. 26-го началось наступление.
Их позиции были меньше чем метрах в ста от украинских по обе стороны дороги — так близко, что однажды эвакуационная группа, перепутав, чуть не заехала в окопы врага — подорвалась на своей же противотанковой мине, один из бойцов погиб, другой, раненный, всю ночь полз эти несколько десятков метров к своим.
Людей не хватало. У меня был взвод «три побитых француза» — всего 12 человек. И они не горели желанием идти вперед. Когда пошли в наступление, я вдруг увидел, что рядом со мной никого нет.
В том бою его опять ранило — в ногу осколком. Это был единственный осколок, который из него извлекли.
Обычно, когда мелкие, сантиметра в полтора кусочки металла горячими застревают в теле и припекают ткань, доктора говорят, что их лучше не трогать. Во мне сейчас 6 осколков. Причем два из них, полученные в разное время, сидят абсолютно симметрично в левом и правом локтях. Врач очень удивлялся, увидев рентгеновские снимки.
Выполнив задачи, десантники передали позиции в районе Червоной Дибровы мотострелкам. А их самих срочно перебрасывали под Работино, где развивалось украинское контрнаступление. Владимир упросил врача выписать его пораньше — с не до конца зажившей ногой. Воевал, хромая.
Под Работино была своя неповторимая атмосфера. Если в Кременском лесу почва — сплошной песок и окопы осыпались, то в Работино дубовая глина — такая, что не окопаться. Дроны в небе жужжали 24 часа в сутки, из окопа высунуться невозможно. И техники враг нагнал столько, сколько Владимир не видел на других направлениях.
Псковские десантники меняли тихоокеанских морпехов, сумевших вырыть какие-то щели. На их позициях долгое время было довольно тихо. А когда началась ротация, враг, видимо, узнав об этом, открыл по ним бешеный огонь и стал их штурмовать. Так обычно и бывает, цель — не дать новым людям освоиться, воспользоваться неразберихой, вызвать панику (примерно так же наши, подловив украинцев во время ротации, недавно заняли Очеретино за Авдеевкой).
Ставя задачу, ему сказали, что отправляют на самую «очковую» позицию — туда, где враг пытается пробить нашу оборону и если ему это удастся, две наши роты попадут в окружение. Но при этом в подчинение дали мобилизованных, которые прежде сидели где-то на третьей линии и реальных боевых действий не видели. И не дали связи.
Мы были так близко к фашистам, что слышали их. Они нас провоцировали, говорили: «Хлопцы, сейчас пойдем убивать этих…» Клацали затворами, давали короткие пулеметные очереди — ждали, что у нас нервы не выдержат — откроем по ним огонь, а они, выявив наши огневые точки, тут же накроют их артиллерией. Пулеметчик сидит — у него руки трясутся. Я ему говорю: «Жди, открывай огонь, только когда пойдут».
Днем их задачей было находиться без движения, просто вести наблюдение и постараться не выдать себя, благо предшественники-морпехи замаскировали позиции «броневетками» и «бронетравой». Боевые действия шли в основном по ночам. Среди штурмующих были и женщины. Одна убитая украинка лежала рядом с норой, в которой прятался Владимир Семенов.
Как рассказал комбат, у противника стояла задача за две недели прорвать позиции, на которых находился Владимир, и идти дальше на Мелитополь. Но украинские пехотинцы побаивались ходить в атаку.
Они настолько «очковали», что не жалели БК. В докладах командованию сильно завышали число противостоящих им русских, чтобы переложить всю боевую работу на артиллерию.
Боеприпасов под Работино у враг было с избытком. По каждому обнаруженному нашему солдату били дроны, танки, арта. А вот русской артиллерии за все время нахождения на позициях под Работино, Владимир особо не слышал. Кстати, снаряды из Северной Кореи, которых так ждали, не вполне оправдали надежд. Артиллеристы говорили Семенову, что они неотбалансирваны — часто дают недолет или перелет.
Свое очередное ранение Владимир получил 30 августа, спасая раненного замкомвзвода.
Он звал на помощь, осколок попал ему в шею, и его парализовало, потерял много крови. Никто не решался ему помочь. Пополз я. По мне выстрелили раз десять. Вытащил его к себе в окоп. После этого побежал к разведчикам за носилками и подмогой, чтобы его дальше нести. На обратном пути меня догнал дрон, — вспоминает Владимир Семенов.
Замкомвзовда спасли, его ночью вытащили разведчики — он потом вместе с Владимиром лежал в одном госпитале в Севастополе. Семенова тогда от взрыва гранаты, сброшенной с дрона, спас бронежилет — сзади он был весь истыкан осколками. Но зацепило руку и ногу.
Можно сказать ему опять повезло. Вообще с дронами у Семенова сложились особые отношения. Сброшенные на него гранаты и мины нередко взрывались в каких-нибудь нескольких метрах, но он оставался цел. А много раз вообще не взрывались. Однажды рядом с ним даже упали две гранаты и обе просто воткнулись в землю.
Владимир — один из немногих, кто по собственной воле закапывал трупы украинцев. Хотя это тоже было сопряжено с риском. Один ВОГ упал на него как раз во время таких похорон. И тоже не взорвался. Когда тащил за собой другого мертвеца, не знал, что тот заминирован — украинцы положили под труп гранату со снятой чекой — с расчетом, что та взорвется, если русские его перевернут (распространенный «сюрприз», оставляемый всушниками). Но Семенову вновь повезло — он убитого не переворачивал, просто волок по земле к вырытой могиле, граната под ним перекатывалась и не взорвалась.
Владимир считает, что у него есть ангел-хранитель — его мама. Она умерла в сентябре 2022-го, через полтора месяца после того, как сын ушел на войну.
На войне у Владимира, как у какого-нибудь волка обострилась интуиция. Насчет других и себя. Недавно под Работино погибли два его товарища-добровольца, вместе с которыми два года назад уходил на СВО. Одному он говорил: «Не лети. У меня плохое предчувствие». А перед тем как сам чудом выжил во взорванной эвакуационной машине, увидел сон о том, что через месяц неизвестно почему, окажется дома — так и вышло: после госпиталя в Северной Осетии приехал на реабилитацию. Перед тем как снайпер Колян подорвался на растяжке, Владимир предложил ему: «Давай сфоткаемся — вдруг не вернешься».
Благодаря Коляну, кстати, его настигла известность. Снайпер записал видео о том, как после ранения в первый раз встает с койки. Владимир, который в это время и сам был в госпитале на сей раз на в Севастополе после своего шестого ранения, полученного под Работино, поздравил товарища, а тот в ответ поблагодарил за спасение. Переписку в соцсети увидели журналисты, вышли статьи. Их двоих позвали на телевидение на ток-шоу «Ищу своих» канала «Звезда», говорят, этот проект курирует сам Конашенков!
Участников передачи согласовывали через спецслужбы, и чуть ли не с самим Шойгу. Уже была назначена дата эфира. Но он не состоялся. Владимир Семенов в это время был дома в Карелии на реабилитации, пришел по какому-то вопросу в военкомат, а его… задержали, как находящегося в розыске в связи с оставлением части.
Все дело в том, что в этот момент у Володи был конфликт с начальством. Шло разбирательство насчет 12 оставленных без внимания рапортов о представлении его к ордену Мужества. Дошло до того, что его беременная пятым ребенком жена записалась на личный прием к ВРИО командующего ВДВ Николаю Чобану, приехала в Москву и вручила ему эти 12 рапортов. И тут в самый разгар конфликта Владимира приглашают на передачу, которую возможно увидит сам министр обороны. Зная Семенова, который не боится говорить нелицеприятные вещи, непосредственные начальники побоялись пускать его на этот эфир. Человек не скрывался, проводил уроки мужества в школах, а его задержали, — рассказывает известный карельский журналист-расследователь, а ныне военкор, редактор интернет-газеты «Черника», Алексей Владимиров. Он давно знает Семенова и его семью.
Следственный комитет отказал в возбуждении уголовного дела — с командировочными документами у Владимира все оказалось в порядке, но эфир передачи был сорван.
Алексей Владимиров предполагает, что кто-то посчитал: раз у Семенова уже есть один орден Мужества (за бои в Кременском лесу) и медаль «За отвагу» (за штурмовые действия на Херсонщине), то и хватит с него.
Примерно такая же ситуация сложилась с присуждением ему звания почетного гражданина Кондопоги.
Мой источник, рассказал почему кандидатуру Семенова отказались даже рассматривать: он лауреат года Республики Карелия — 2023, его портрет на банере, да еще на деньги, полученные за ранения, машину купил — не хватит ли с него ништяков? — продолжает Алексей Владимиров.
А еще была эпопея, когда многодетная семья героя год сидела без газа. Владимир пытался решать эту проблему дистанционно, лежа в госпиталях. В итоге дело сдвинулось с мертвой точки лишь после личного вмешательства главы Карелии Артура Парфенчикова.
По словам военкора с проблемами по возвращении так или иначе сталкиваются все участники СВО — в тылу своя война:
Я бы каждого муниципального чиновника отправлял на месяцок куда-нибудь в Ясиноватую, потому что они не понимают, через что ребята прошли. Нет, чтобы пригласить каждого в гости и просто поговорить — узнать как и что? Володя тоже возвращался всякий раз после ранений в разобранном состоянии. Но когда глава Карелии ему награду вручил, когда на день спецназа в школу в парадной форме пришел и его дети там облепили — «Дядя Вова герой!» — он духом воспрял. А когда баннер с его портретом установили и видеоролик о нем записали, военкомат за один день выполнил месячный план по набору добровольцев — настолько другие его примером вдохновились.
Стране нужны герои. Если люди будут знать о таких как, Владимир Семенов, и видеть, что им по возвращении в мирную жизнь, воздают по заслугам, то и сами будут стремиться стать такими как они. Но сегодня многие ветераны СВО, возвращаясь, оказываются никому не нужны: вернулся и радуйся уже самому этому факту. А у их земляков перед глазами другие «примеры успеха». Вместо настоящих героев — фальшивые. Те, кто извлекает для себя выгоду при любой власти и идеологии, вчера, делавшие карьеру на либеральных лозунгах, сегодня на патриотических. Главное произносить в нужный момент правильные слова. Создается впечатление, что нынешняя элита, особенно, на местах, чувствует в ветеранах СВО конкурентов и придерживает их, не взирая на то, что президент, наоборот, предлагает всячески их продвигать.
Владимир Семенов был отобран в президентскую кадровую программу «Время героев». Написал в тестовом эссе о том, что хочет приносить пользу родной Кондопоге, менять жизнь людей в своем городе так, чтобы из него не уезжала молодежь, чтобы в нем продолжали жить его дочери…
Он прошел отбор, начал дистанционно учиться по видеоурокам. После 31 декабря его должны были пригласить в Москву, определить сферу деятельности, для которой государство будет готовить из него управленца, прикрепить наставника.
А через две недели Владимир Семенов прислал фото из зоны СВО. На мой вопрос, как так получилось, ответил:
Да как-то так. Я же штурмовик.
«Трое русских в окопе с мертвецами» — так называется материл о Диме Иванове, подорвавшем себя в бою 9 мая 2023 года. Этот текст стал для меня самым читабельным на Царьграде. Его прочло порядка полутора миллиона человек. Будет опубликован в ближайшее время.
«Курсы выживания» в Сертолово как зеркало военной реформы министра Сердюкова
