В декабре из вольера Ленинградского зоопарка сбежала тигрица Герда. Утром, когда зоопарк ещё не работал для посетителей, один из сотрудников, убравшись в вольере с тиграми, забыл запереть за собой дверь. А когда спохватился, самка уже вышла на волю. Герда — дама пожилая, спокойная и дружелюбная. Другое дело — самец Амадей. Он молодой, сильный и дурной. Чтобы и Амадей не вышел наружу, работник решил рискнуть — всё-таки закрыть клетку, несмотря на присутствие Герды. А тигрица, в свою очередь, решила с ним поиграть — несколько раз шлёпнула его лапой. Результат — рваные раны. После этого работник спрятался в помещении, а Герда пошла гулять по зоопарку. Пришлось стрелять в неё снотворным. Слава богу, все живы… Мы продолжаем рассказывать о судьбах зверей и людей Ленинградского зоопарка.
Елена Васильева уже много лет выкармливает звериных детёнышей. В природе самки нередко оставляют своих малышей. Делают они это и в зоопарке. Причины могут быть разными, в том числе сугубо рациональными. Например, если мать видит, что один детёныш по сравнению с другими ослаблен, она не будет тратить на него свои силы и внимание, а сосредоточится на здоровых.
Но бывают и странные случаи. Например, если самка в иерархической лестнице — не самая главная, её детеныша могут затаскать. Один из сородичей повозится с ним, потом другой, третий. Как с игрушкой. А потом, когда надоест, бросят его. И после этого уже никто, включая мать, к нему не подойдёт. Так случилось с маленькой носухой (зверёк семейства енотовых) Афиной. Пришлось малышку спасать — выкармливать.
Сейчас это уже вполне взрослая шустрая самочка. Когда Елена входит к ней в застеклённую комнатку, носуха аж подпрыгивает от радости, начинает посвистывать, норовит забраться к своей кормилице на руки, потереться мордочкой о лицо. Каждым своим движением она излучает теплоту и любовь. Елена приговаривает: «Моя девочка, Афиночка, попрыгушка». Наблюдая за этой сценой, язык не поворачивается назвать зоопарк тюрьмой для животных. Многие люди не получают и десятой доли такой нежности и внимания, как звери в этой «тюрьме».
Елена давно потеряла счёт спасённым детёнышам. Ласки, белочки, сурикаты, мангусты, еноты, лисята… Все маленькие дети похожи — что звериные, что человеческие. Любой детёныш — это кормление, пелёнки, жизнь по часам… Они одинаково жалобно плачут, когда им холодно или голодно. Сосут соску. Первыми у Елены были обезьянки. И она, как всякая мама, задавалась вопросами: чем кормить, как успокоить? Качала маленького орангутанга, укладывала его на плечо, чтобы не икал. Те же памперсы, пелёнки, бутылочки с молоком…
Отлучение от мамы для детёныша — это всегда стресс и болезнь. Поэтому самый главный и первый этап — приучить ослабленного малыша кушать. Если это большой зверь, его кормят через соску, если маленький — через шприц без иглы.
Смесь или молоко — в зависимости от видовой принадлежности. Белочкам — козье молоко. Псовым — заменитель сухого собачьего. Енотам, сурикатам, мангустам — кошачье. Обезьянам — человеческая детская молочная смесь.
Елена, выкармливая малыша, забирает его к себе домой в среднем на месяц. Сажает в коробку с тёплой грелкой. Зверят каждые 2–3 часа обязательно нужно не только кормить, но и гладить, «вылизывать» (но, конечно, не языком, как делала бы настоящая мама, а протирать тряпочкой, смоченной в тёплой воде).
В младенчестве рысёнок сильно болел. Его никак не удавалось перевести на твёрдую пищу. Дала сбой пищеварительная система. Но малышку выходили. Спас перепелиный фарш. Чтобы его приготовить, Елене приходилось каждую перепёлку разбирать по косточкам.
Сейчас Линда — большая красивая рысь. Они с кошкой почти ровесницы: когда их познакомили, той было шесть недель, а рыси — четыре. Соединяли малышей потихонечку. Сначала жили они в разных клетках, но их отпускали вместе поиграть на нейтральную территорию. Со временем оставляли друг с другом всё дольше. А потом поселили вдвоём.
Девять лет вместе — это очень много. До них в зоопарке дважды пытались сводить кошек и рысей, но со временем эксперимент прекращали. Как только рысь взрослела, то становилась неконтактной и агрессивной, и кошку отсаживали. Но две эти девочки умудрились сохранить свою дружбу. Они делят территорию. Иногда спят рядом, вылизывают друг друга. Иногда ссорятся. Можно видеть, например, такую картину: рысь подходит к кошке начинает о неё тереться, а та недовольно бьёт крупную хищницу лапой по морде и уходит. Рысь в ответ — ничего. Лишь огорчается.
Почему она до сих пор не убила кошку, даже хотя бы в порыве какого-нибудь случайного раздражения? Причин несколько. Во-первых, рысь в зоопарке не бывает голодной. Во-вторых, если она не в духе, кошка никогда не будет ей досаждать. Уйдёт в какой-нибудь угол и переждёт. Со временем у обеих характер испортился, но дружба оказалась сильнее разногласий. За все девять лет между ними не было ни одного серьёзного конфликта.
Кошку как-то забрали на время, чтобы стерилизовать. А когда вернули, они с рысью встретились очень радостно. Тёрлись и вылизывали друг друга.
Зоопарк учит людей и зверей подстраиваться друг под друга. А Елена Васильева подстроила под животных всю свою жизнь. Они с мужем, который тоже работает в зоопарке, даже в отпуск не могут уехать. Весной и летом это исключено, потому что именно в это время у диких животных появляется потомство и Елене приходится кого-то выкармливать.
Но и в остальные времена года никуда не деться, так как у Васильевых дома свой «зоопарк». Три собаки, кошка, с десяток хомячков, сахарный опоссум, африканский ёжик, два геккона и жемчужная ящерица. А в своё время жили ещё крокодил и больше десяти змей.
Быть всё время с животными — это и есть для них счастье. Так что отпуска они проводят дома. Благодаря животным отдых и радость у них каждый день. И все эти звери — их большая семья. Для Елены погулять с собаками — удовольствие. Провожая хозяев на работу, их звери грустят, а встречая, радуются и ластятся. Рептилии — змеи и ящерицы — так себя не ведут. Но они нужны для другого. Эти животные привлекают своими изяществом и грациозностью. Радуют глаз, как красивые картины, которые приятно в доме иметь, приятно взять на руки. Одних зверей Смирновы держат для души, других — для восхищения. Таков секрет их гармонии и семейного счастья.
Но для Кати в её первый же день они сделали исключение. Жираф Соня свесила к ней через забор свою голову, уткнулась в подмышку и долго так стояла. А Катя жирафиху в это время гладила. Так и познакомились.
В Ленинградском зоопарке живут два жирафа — Луга и Соня, мама и дочь. Папа умер несколько лет назад, и теперь женщины остались вдвоём. Соня — высокая и красивая. У неё очень изящная форма черепа. Ей 13 лет — женщина в самом соку. А Луга — глубокая старушка. Ей 35. При том что на воле жирафы живут в среднем до 25 лет.
Луга, как и люди в старости, с годами ссыхается, уменьшается в росте, только у жирафов в отличие от нас это гораздо заметнее. Да и силы уже не те. Дочь Соня любит тереться о маму своим мощным телом. Это зрелище не для слабонервных. Лугу в такие минуты качает, она еле держится на ногах.
Соня волнуется за Лугу. Бывает, у старушки через горло не проходит еда, она хочет себе помочь, начинает трясти головой, нагибает вниз шею. Соня тут же оказывается рядом. Как будто спрашивает: «Мама, что с тобой?». Смотрит с тревогой, принюхивается. И только когда Луга наконец поднимает голову, дочь успокаивается.
Жирафы любят чесаться о ветки. В зоопарке это тоже учли. Сверху в их вольерах есть специальные перекрытия, на которые может забраться человек и прикрепить несколько крепких длинных веток. Заметив, что Катя устанавливает такую чесалку, Соня всегда подходит к ней и сама начинает ластиться. Как кошка. Только не к руке, а к ветке в Катиных руках. Для обеих это один из самых приятных моментов. Соня любит, когда ей чешут веткой между рожками (у самок они маленькие, у самцов побольше — они ими даже дерутся). Кате тоже нравится эта процедура. Когда животные позволяют кому-то себя трогать и гладить — это знак доверия с их стороны.
Большой рост и сильные длинные ноги делают жирафа малоуязвимым для хищников. Ударом копыта он убивает льва, причём в отличие от лошади может лягаться не только назад, но и вперёд.
Но эти преимущества имеют и свою обратную сторону. В природе жираф никогда не пойдёт по каменистой дороге, чтобы не оступиться и не сломать ногу. А чтобы наклониться, им приходится очень широко расставлять ноги — если они вдруг разъедутся, у жирафа разорвётся грудная клетка. Поэтому надо следить, чтобы в вольере не было скользко.
Нельзя жирафам и спать вниз головой — тогда к ней прильёт кровь и может случиться инсульт. Именно по этой причине, кстати, их после двух лет невозможно куда-то перевезти — например, в другой зоопарк. Они становятся слишком высокими, могут зацепиться головой за провода или удариться ею о мост, но в то же время усыплять их для транспортировки нельзя как раз из-за риска кровоизлияния. Сами жирафы умеют спать лёжа, но при этом аккуратно укладывают голову на возвышение — свою попу. Однако Луга с Соней судьбу не испытывают — спят стоя, урывками, по 10–15 минут, в общей сложности пару часов в сутки.
У Сони есть странный друг — живущий по соседству самец кенгуру Адик. Жирафиха иногда свешивает голову в его вольер. И они трутся носами — наверное, разговаривают. А вот человек, к большому огорчению Кати, не может услышать жирафа. Другие звери хрюкают, мяукают, а эти всё время молчат — вернее, общаются на волнах, которые наше ухо не может уловить. А те звуки, которые время от времени раздаются и которые многие принимают за жирафий язык, вызваны пережёвыванием пищи, животные гоняют её туда-сюда.
Жираф — очень сильный зверь, но при этом и немного пугливый. Например, Соня боится чёрных мешков, в которые работники зоопарка убирают мусор. К каждому долго присматривается, а если этим мешком ещё зашуршать, может и удрать от него.
Жирафы вообще бегают быстро (до 60 километров в час), но на короткие расстояния. Надо видеть, как Соня носится по весне, когда после зимнего сезона жирафов выпускают на улицу. Сделав круг по открытой площадке, она влетает назад в свой дом и скользит на прямых ногах, на копытах, как на коньках. Потом разворачивается и снова уносится на улицу.
Зимой у них в вольере — настоящая Африка. Очень важно, чтобы жирафы не простужались — если это случается, у них из носа всё время течёт, а чихают они примерно так же, как верблюды плюются — только успевай уворачиваться.
К счастью, уход за жирафами не доставляет больших проблем — это вам не коровы! Катя, в первый раз войдя в вольер, даже и не обратила внимания на отходы их жизнедеятельности — валяются какие-то сухие шарики, которые можно просто смести в совок.
Иногда во время уборки Катя включает музыку. Она заметила, что жирафы прислушиваются. Перестают ходить по вольеру туда-сюда. И даже как-то успокаиваются. Сами они оказывают на Катю точно такой же эффект. Это зверь-релакс. Успокаивает одним своим видом. Рядом с ним сразу проходит любой стресс. Уверенная, грациозная неторопливость жирафов передаётся и Кате.
Эти животные очень повлияли на Катю. Она заплела себе африканские косички — дреды — и украсила их заколками в виде жирафов. У неё много разных жирафиных мулек. Эти животные теперь с ней повсюду. Но главное открытие, которое сделала Катя, попав в зоопарк, заключается в том, что звери намного воспитаннее людей. И сама она теперь в любой обстановке старается вести себя с достоинством. Как жирафы.
Дмитрий Васильев в зоопарке если не динозавр, то уж точно мамонт. Только официальный рабочий стаж у него больше 35 лет. А на самом деле начал ездить сюда ещё пацаном — с четвёртого класса. С окраины города. Один, без родителей, после школы, по выходным… В седьмом классе уже стал помогать ухаживать за хищниками. Очень рано понял, что работа в зоопарке — это не обнимашки с животными и даже не их кормление, а в первую очередь уборка вольеров и клеток. Каждый день — килограммы дерьма. Зверей любят все. Но эта любовь у многих проходит сразу после того, как они получают ведро со шваброй и задание убрать клетку хищника или отмыть решётки, стены и потолок, которые обезьяна вымазала своими фекалиями.
Дмитрий Смирнов всю эту неприятную специфику знал с детства. Но она не отбила у него любовь к животным. И едва исполнилось 18 лет, пришёл в зоопарк работать уже официально. Попал в «выездную группу»*. Возил звериных детёнышей и некоторых взрослых животных — сову, кролика, ворона, лису, енота, некрупных обезьян — в школы, детсады, лагеря отдыха, кинотеатры. Ещё был рабочим по уходу за животными, зоотехником, зоологом… Получал травмы — львята сильно царапали его когтями, пума порвала плечо.
Больше всего с раннего детства Дмитрия привлекали волки. И вот будто в награду за преданность зоопарку и любовь к зверью судьба преподнесла ему уникальный подарок. В 2007 году Васильеву выпал шанс воспитать волчонка.
В зоопарке к тому времени появился деревенский дворик, где дети могут свободно общаться с домашними животными — козами, овцами, гусями. А рядом с ним решено было создать специальный вольер — кусок дикого леса, в котором живёт серый волк. Но не простой, а контактный. Подпускающий к себе кого-то из людей. Воспитать такого зверя доверили Дмитрию Васильеву. И вот когда в зоопарке родились волчата, он приглядел среди них одного, взял очередной отпуск и забрал к себе в квартиру девятидневного слепого малыша. Самочку. К счастью, у Васильева имеется просто замечательная на этот случай жена Елена (о ней читайте выше), большой специалист по вскармливанию детёнышей. Они и встретились друг с другом здесь, в зоопарке. Елена, конечно, помогала мужу в его эксперименте.
Своей воспитаннице Дмитрий дал имя Тень. Кормили волчонка из соски смесью — заменителем молока Royal Canin. Потом стали давать мясо — сначала скобленку, позднее фарш, дальше мелкие кусочки. Дело в том, что у волков в природе есть своё детское питание. Они отрыгивают детёнышам полупереваренное мясо — мясную кашу. И с её помощью постепенно переводят волчат с молока на твёрдую пищу.
Чтобы волчонок не заболел рахитом, Дмитрий старался как можно чаще бывать с ним на солнце. Чтобы лапки стали крепкими, водил на стройку — выпускал гулять по гравию.
Тень поразила Дмитрия сообразительностью. Она знала, что её кормят на кухне, днём ходила по дому, а на ночь сама возвращалась в большую сборную клетку. В три недели уже была полностью самостоятельной, изучила трёхкомнатную квартиру и ориентировалась на достаточно большой территории. У неё были свои любимые лёжки. Волки стремительно впитывают информацию. Они взрослеют намного быстрее собак. Их даже сравнивать нельзя. В таком возрасте щенок ещё ничего не умеет. Эта собачья «заторможенность» — результат многовековой совместной жизни с человеком.
Сегодня возле вольера с Тенью то и дело какой-нибудь посетитель скажет: «У меня дома собака больше». Дмитрию Васильеву смешно слышать такое. Это всё равно что сравнивать рослых игроков какой-нибудь дворовой команды с невысокими (вроде Суареса или Месси) звёздами футбольных суперклубов. Волк — он совсем из другой лиги. Из другого мира. И в голове у него, как говорит Дмитрий, варятся совсем другие макароны.
Тень привязалась к Дмитрию и Елене, но они всегда помнили, что у хищников любовь к тем, кто их вырастил, быстро проходит. В природе волк начинает вести самостоятельную жизнь после двух лет. Он должен найти себе территорию и партнёра, а родители становятся для него конкурентами и врагами.
У хищников на протяжении жизни характер меняется несколько раз, причем зачастую не в лучшую сторону. Поэтому для Дмитрия Васильева было важно со временем не потерять связь со своей Тенью. Через два года проблемы действительно возникли. Тьфу-тьфу-тьфу, волчица ни разу его не кусала. Но многое в отношениях с ней приходилось воссоздавать заново. Все эти усилия оказались не зря.
По технике безопасности ни один сотрудник не может появляться в вольерах крупных животных, особенно хищников. Единственное исключение в Ленинградском зоопарке сделано для Дмитрия Васильева и его Тени. Сейчас волчице уже девять лет. И Дмитрий заходит к ней в вольер, огороженный стеклянным забором. Но это напоминает целый ритуал.
Сначала он останавливается на пороге, потом садится на корточки (чтобы визуально стать меньше), смотрит на реакцию своей подопечной — как у неё поставлены холка, уши и хвост. Изучает её взгляд. Делает два-три шага — и снова присматривается. Волк всегда покажет, хочет ли он контактировать, надо просто уметь читать его язык. Вот Тень опустила голову, прижала уши, начала вилять низко опущенным хвостом (если он поднят и даже находится на уровне спины — это значит, что волк напряжён). Так она показывает, что рада видеть Дмитрия и готова общаться. Он по возможности принимает такую же позу, наклоняет голову. Тень подходит к нему, обнюхивает. И только после этого можно расслабиться.
Но бывает, что Тень встала не с той лапы и у неё нет настроения. Тогда лучше не нарываться. А во время течки волчица настолько раздражена, что Васильев сам превращается в тень, редко и совсем ненадолго заходит в вольер — «так, пробежал, какашечки убрал». В такие минуты Тень терпит его на своей территории.
Волки, оказывается, тоже лают. Но крайне редко — когда злятся. Для них это крайняя степень раздражения.
Иногда посетители, наблюдающие через стекло за странными манёврами Дмитрия, возмущаются, чего это он не построит волчару. Васильев отвечает, что строить крупного зверя на его территории — это самоубийство, всё равно что стрелять по танку из автомата.
Его спрашивают: а как же дрессировщики в цирке, которые командуют тиграми или медведями на арене? Приходится объяснять, что арена — нейтральное место, а на территорию хищников — в их клетки — дрессировщик вообще не заходит. А если заходит, то должен под зверя подстраиваться. Потому что территория для хищника — это святое.
Кстати, по этой причине, когда в зоопарках стали заменять решётки стёклами, у некоторых зверей начались психологические проблемы. Прутья решёток зримо обозначали границы их территории, за которыми была ещё буферная нейтральная зона — пространство между клеткой и барьером для посетителей. Когда звери оказались отделены от людей лишь прозрачными стёклами, границы их территории как бы размылись. Для животных это большой стресс. Они долго адаптировались.
Например, в Ленинградском зоопарке тигр целыми днями не вылезал из своего домика. А на стёклах вольера, в котором живёт Тень, можно видеть характерные следы от лап — это волчица бросалась на слишком близко подошедших посетителей.
Кого-то такое поведение может напугать. Нам вообще трудно понять мотивы поступков диких животных. Мы сравниваем клетки с тюремными камерами. Но у животных нет тюрем, а значит, нет и подобных ассоциаций. И неслучайно многие из них живут в зоопарке намного дольше, чем их собратья на воле. Вот если их отпустить на природу, тогда они станут несчастными, уверен Дмитрий Васильев. Потому что почти все эти звери родились в зоопарках и другой жизни не знают. На воле они не смогут добыть себе еду, пойдут за ней к людям и быстро погибнут.
Несколько лет назад в «выездной группе» был лапундер Илья. Это большие макаки, которых на их родине, Суматре, люди специально тренируют снимать с пальм кокосы. Один из сотрудников зоопарка решил подружиться с Илюхой — принёс кулёк чищеного фундука и зашёл с Васильевым в клетку к лапундеру. У того от вида орехов перехватило дыхание. Он жадно хватал их, набивал ими защёчные мешки. А когда увидел, что орехи закончились, с удивлением посмотрел на пришельца: «А ты кто такой?». Потом разбежался и заехал непрошенному гостю ногой в лоб: фундука больше нет — иди на фиг.
С одной стороны, мы очеловечиваем животных, а с другой приписываем им всякие ужасные качества — пребываем в плену стереотипов, заложенных ещё в детстве «Колобком» и «Красной Шапочкой».
Дмитрий Васильев считает, что такие сказки несут один вред, только углубляют пропасть между людьми и животными.
— В Ленинградской области живут сотни волков. Но про их нападения на людей что-то не слышно. Всякий такой случай — аномалия, вызванная какими-то критическими обстоятельствами. Но ведь и человек в критических ситуациях ведёт себя аномально. Например, во время ленинградской блокады отдельные вроде бы нормальные люди — рабочие, водители, учителя — превратились в людоедов. В самые страшные месяцы осени-зимы 1941–1942 годов их жертвами стали более 600 человек! И это только по официальным данным! — убеждён Дмитрий Васильев.
Дмитрий очень не любит, когда людей сравнивают с животными. И терпеть не может поговорку «Человек человеку — волк».
