Казаки против горцев:
добро пожаловать в ад!

У России была своя столетняя война. Она называлась Кавказской

VK
OK
Facebook
Twitter
Telegram
WhatsApp
Email
М. Лермонтов, Г. Гагарин «Эпизод из сражения при Валерике» (1840)
М. Лермонтов, Г. Гагарин «Эпизод из сражения при Валерике» (1840)
Для того, чтобы делать неожиданные, заметные тексты, подчас не нужно глубоко копать. Интереснейшие темы лежат на поверхности. Особенно, если они касаются прошлого. Причем не такого уж далекого. Это я усвоил, когда мы делали исторический журнал «Ваш тайный советник». Люди быстро забывают свое прошлое, и нередко простое напоминание может выглядеть почти открытием. Или даже быть им. Нас окружает искаженная история. С искаженными фактами, а чаще трактовками, навязанными мнениями. Порой достаточно просто посмотреть на исторические события под другим, не общепринятым углом зрения, и они начинают наполняться новыми важными смыслами. История — это настоящий ящик пандоры.
Считается, что Кавказская война длилась 47 лет — с 1817-го по 1864-й. Но на самом деле она началась гораздо раньше и закончилась позже, чем пишут в учебниках. И ее исход решали не полководцы и крупные сражения, а упорство и воля тысяч безвестных героев в нескончаемых мелких стычках не на жизнь, а на смерть. Настоящая Кавказская война была партизанской и носила почти бытовой характер для нескольких поколений горцев и казаков.

Требуются смертники

Война и набеги были смыслом жизни горцев Кавказа. Захват пленников, лошадей и чужого добра считались настоящим мужским занятием, а ведение хозяйства — уделом рабов и женщин. Горцы часто были босы, оборваны, но при этом неизменно с отличным оружием. Их кони, не разнеженные конюшнями, могли скакать от рассвета и до заката. Лошадей готовили к набегу за 2 месяца, устраивали им учения, заставляли привыкать к выстрелам, специально кормили. Горцы без усталости совершали далекие рейды и еще во второй половине XVIII века угоняли скот и людей из Воронежской губернии. Этот враг достался России в ее противостоянии с Турцией. Логика борьбы привела русскую армию на «турецкий Кавказ» — туда, где неприступные горы, непроходимые леса, труднопреодолимые реки и убийственный для чужаков климат.

Россия избрала тактику постепенного захвата лесистых предгорий, в которых прятались горцы. Для этого рубились просеки. Создавались и все дальше сдвигались к Главному Кавказскому хребту, сжимая жизненное пространство противника, кордонные линии — цепи крепостей, редутов, сторожевых вышек. Они заполнялись гарнизонами. А цементом, скреплявшим эти отдельные кирпичики обороны, становились станицы переселенных на такие линии казаков. Если прочий контингент русских войск, включая донских казаков, отбыв срок на Кавказе, возвращался потом в мирные просторы России, а значит, бойцы могли в стычках и поберечься, то «линейцам» приходилось всю жизнь драться на смерть, защищая свои дома. Но при этом большинство почти ежедневных локальных тревог, погонь и перестрелок с горцами не попадали в формуляры — этой бытовой вечной войны как бы не было.

Когда в 1792-м донские казаки, несшие службу на кубанской границе, узнали, что 6 их полков хотят перевести с семьями на Кавказскую линию для заселения 12 новых станиц, они взбунтовались и стали массово дезертировать, так как хорошо себе представляли, какая жизнь их ждет. На Дону начались волнения и длились 2 года.

Из кого же тогда набирали «смертников» в кавказские станицы? Принцип комплектования был один. К небольшому ядру природных донских казаков, выступавших своего рода инструкторами, добавляли всех, кого только можно. Взять, к примеру, один из старейших — Хоперский полк, переведенный в 1777 году на Азово-Моздокскую линию, заселивший со временем 19 кавказских станиц.
Изначально в нем на 280 русских (лишь часть из них были донскими казаками), приходилось 1236 украинцев. Плюс 7 семей пленных шведов, принявших православие. Перед переселением на Кавказ к полку приписали 80 калмыков, 208 крещеных персов и 7 уроженцев Средней Азии (как вам такие казачьи фамилии: Туркменов, Бахтияров, Жендубаев, Касымов? Благодаря азиатам у Хоперского полка всегда были свои переводчики). В 1805-м в «хоперцы» записали 11 абазинцев, в 1814-м — несколько десятков пленных поляков. И еще раза три вливали большие группы украинцев с Полтавщины и Черниговщины.

Нередко в линейные казаки записывали отставных солдат с семьями, горцев (дагестанцы, например, охотно пополняли станицы на Тереке) и целые крестьянские села — в 1832 году аж 31!

Убийственный климат

На Кавказе были враги и пострашнее горцев. Тенгинский полк в 1821 году потерял в перестрелках 7 солдат, а от болезней умерли 403.

В 1860-е при создании новой линии в горах Закубанья казак Артем Сиволобов был переведен вместе с женой и 9 детьми из Невинномысской станицы в Переправную. А через 10 лет подал прошение, чтобы его вернули назад, потому что за это время все дети умерли, а сам он из-за болезней уже не мог нормально работать.

Позаимствовать когти и зубы врага

Оказавшись на линии, поселенцы вынужденно переняли уклад жизни своих врагов. На боевые действия и кордонную службу отвлекались почти все мужчины. Поэтому сельхозработы, как и у горцев, ложились на женщин. Они пахали, сеяли, косили под вооруженной охраной. Причем из-за постоянных набегов трудовой день сокращался только до светлого времени суток. По примеру горцев казаки стали разводить овец, которые на Кавказе могут пастись прочти круглый год. Переняли и одежду. Правительство не финансировало обмундирование линейцев, казаки ходили кто в чем. И постепенно сменили свои халаты и жупаны на черкески и бурки, более приспособленные к войне и жизни в горах. Оружие у линейных казаков тоже было кавказское — шашки и кинжалы, зачастую трофейные, передававшиеся по наследству. Они пересели на «вражеских» лошадей, позаимствовали приемы боя… Те же хоперцы, которые считались самыми «окавказившимися», брили головы, танцевали лезгинку и вдобавок имели репутацию конокрадов. Повадились под видом черкесов отбивать скот у крестьян (примерно так же, кстати, действовали и горцы — например, считавшиеся мирными ингуши нередко угоняли у русских поселенцев лошадей под видом чеченцев). Власти даже хотели запретить хоперским казакам одеваться по-черкесски…

Отчасти такое поведение объяснялось их бедственным положением. Все отставные казаки должны были платить подушную подать на содержание почтовых станций. А служащие казаки в 1781–1791 годах, помимо участия в войсковых экспедициях, охраняли Черкасский тракт и обязаны были отдавать своих лошадей спешащим чиновникам. Те нередко этих лошадей загоняли, калечили или не возвращали. Когда генерал Ермолов в 1816 году прибыл на Кавказ, то увидел, что половину конвойных команд линейных казаков составляют почти дети. Все мужское население, включая малолеток и стариков, было поставлено под ружье, а значит, их семьи обречены на нищету. Поэтому казакам приходилось крутиться. Например, присваивать себе скот, отбивавшийся после стычек с горцами. Ну или самим его отбивать. У чужих и своих…

Франц Рубо. «Казак, скачущий на коне» (1888).
Казаки пересели на «вражеских» лошадей, позаимствовали приемы боя. Иллюстрация: Франц Рубо. «Казак, скачущий на коне» (1888).
Теофил Лапинский

Взгляд из чужого окопа

По наблюдению поляка Теофила Лапинского, воевавшего на стороне черкесов, русская Кавказская армия была не очень хороша, так как формировалась по остаточному принципу. На Кавказ отряжали самых негодных солдат, а многих офицеров ссылали туда в виде наказания. Донские казаки в этой войне были не на своем месте из-за чрезмерно длинных пик и степных коней, не привыкших к лесным и горным тропам. Зато линейные казаки были грозой горцев. «Не уступая им в дикости, жестокости, варварстве и смелости, они превосходили их военной организацией, имели лучшее оружие и лошадей». Выделял Лапинский также черноморских казаков (переселенных на Кавказ запорожцев) — менее жадных до добычи и не таких свирепых, как линейные казаки, но не уступавших последним в храбрости.

Война как спорт

Чаще других на русские форпосты нападали черкесы на западе и чеченцы на востоке Кавказа. Самый многочисленный северокавказский народ — кабардинцев — сильно проредила чума. Из-за нее одно время войскам даже запрещалось в ходе погони за горцами заходить на их земли. Те, зная об этом, оказавшись на своей территории, порой сразу останавливались и начинали дразнить преследователей.

Для горцев набеги были соревнованием в ловкости — кто дальше зайдет за русские кордоны, уведет больше пленных или угонит табун из-под носа у казаков. Особенно они любили делать это в православные праздники, когда жители и караульные моли выпить и потерять бдительность. Много претензий было к донским казакам, которые небрежно несли кордонную службу. Например, покидали сторожевую вышку, оставляя вместо себя бурку и папаху, накинутые на ружье. Издали эту конструкцию можно было принять за караульного. Но горцы редко покупались на такую туфту.

В ответ на нападения «хищников» устраивались репрессалии. Сжигались аулы (зачастую уже покинутые людьми), вытаптывались поля, захватывались пленные, скот. Это еще больше ожесточало горцев. К их «спортивному азарту» добавлялась месть, а свои сакли они восстанавливали за несколько дней. Горцы могли и в одиночку подкрадываться к станицам — и просто убивать их жителей из каких-нибудь зарослей. Вот типичный случай из жизни на линии. В начале 1829-го казак станицы Григориполинской пошел рубить лес и наткнулся на черкеса. Оба выстрелили и промахнулись. Тогда кинулись друг на друга. Черкес с кинжалом, казак с топором. Обессилев от ран, оба упали и резали друг друга, уже катаясь по земле. Черкес вонзил кинжал в живот казаку и провернул несколько раз, но тот успел нанести противнику смертельный удар топором. Потом выполз к своим, придерживая то разрубленное лицо, то вывалившиеся внутренности. Удивительно, но он выжил.

Франц Рубо «Казаки, Преследующие Черкесов» (1888).
Чаще других на русские форпосты нападали черкесы и чеченцы. Иллюстрация: Франц Рубо «Казаки, Преследующие Черкесов» (1888).

Казаки-перебежчики

Линейные казаки не раз перебегали на сторону горцев. Часто от обид. Власть обходилась с ними сурово — казаков секли за провинности и даже рвали носы. Они терпели оскорбления от армейских чинов. А их выборных атаманов заменили назначаемые станичные начальники. Но бывало, казаки уходили в горы и просто ради лихой легкой жизни. Порой создавали совместные с горцами шайки, грабившие богачей по обе стороны границы.

Франц Рубо «Казаки у горной речки» (1892).
Линейные казаки превосходили горцев военной организацией, имели лучшее оружие и лошадей.. Иллюстрация: Франц Рубо «Казаки у горной речки» (1892).

Битва кунаков

Несмотря на высокий градус взаимной ненависти, у многих казаков были среди горцев кунаки — побратимы. Это — типично кавказская традиция, особый шик личных отношений между представителями разных, даже враждующих народов. Кунаки тайно гостили друг у друга, дарили подарки и старались во всем помогать. Порой в семьи побратимов отдавали на воспитание детей. Если казак похищал горянку и женился на ней (или так поступал горец с казачкой), то их семьи считались породненными.

Иногда кунаки сталкивались в бою. Гроза русских кордонов знаменитый черкесский князь Джамбулат был побратимом сотника Кавказского казачьего полка Андрея Гречишкина из станицы Тифлисской. Осенью 1829-го Джамбулат с партией в 500 человек наткнулся на отряд Гречишкина из 60 казаков на узкой дороге в глубоком овраге. Черкесы не могли обрушиться на казаков всей конной массой. Те спешились и отходили, отстреливаясь. Но дорога расширялась, дальше начиналась открытая местность. Тогда по приказу Гречишкина казаки закололи коней и сложили из них бруствер, за которым укрылись. На Кавказе — это был знак последней смертельной схватки.

Джам­­булат выехал на переговоры и увидел своего кунака. Он предложил Гречишкину почетный плен. Но тот отказался. Тогда князь попытался отговорить своих воинов: «Казаков мало, а значит, и славы мало. Зря потеряем джигитов». Но черкесы не согласились: «Только глупая кошка отпустит мышь, которая у нее уже в зубах». Они кинулись в бой. Но их лошади шарахались от окровавленных трупов казачьих коней. Горцы снова атаковали — пешими, но были отбиты ружейным огнем. Джамбулат, не ходивший в эти атаки, опять пробовал уговорить их уйти, но тщетно. Тогда он во второй раз поехал на переговоры к Гречишкину и предложил сдаться. Сказал, что не может сдержать своих воинов. Сотник ответил: «Делай, князь, свое дело. Пусть все решает судьба».

Джамбулат медлил с последней атакой, возможно, рассчитывая, что на звуки выстрелов к казакам подойдет подкрепление. Но насмешки горцев заставили его начать бой. Черкесы под пулями смогли растащить мертвых лошадей и кинулись в шашки. Гречишкин был изрублен, Джамбулат ранен. Всего погибли 49 казаков и 80 горцев. После этого боя Джамбулат вообще перестал ходить в набеги, а через несколько месяцев принял российское подданство…

В 1830-е годы разрозненные казачьи полки объединили в единое Кавказское линейное войско. Была избрана более агрессивная тактика — если раньше репрессалии в основном предпринимались в ответ на нападения горцев, то теперь практиковались упреждающие набеги. С 1836 по 1859 год казаки сосредоточились на борьбе с Шамилем в Дагестане и Чечне. Но после его поражения снова взялись за черкесов. Ослабевшая Османская империя уже не могла оказывать Кавказу прежней поддержки. В Кавказской войне наступил перелом, но она еще тлела не одно десятилетие. Сотни тысяч горцев, не желая быть переселенными на равнину, ушли в Турцию. Их организованное сопротивление было сломлено. Наступило время абреков — воинов-изгоев, совмещавших бандитизм и террор. Они действовали на Кавказе даже в 1900-е годы, наводя ужас на колонистов, хлынувших в завоеванный край. Но для казаков, десятилетиями не знавших вообще никакой мирной жизни, это была уже совсем другая война. Они смогли, наконец, перевести дух. В 1864 году срок казачьей обязательной службы уменьшили с 22 до 15 лет. Появилось время заняться самими собой. Если в начале XIX века кавказские казаки были беднее русских крестьян, то в начале ХХ-го их станицы уже процветали. После века непрерывной резни и жизни бок о бок с горцами этот суровый край стал для казаков родиной.

Франц Рубо «Встреча на Кавказе» (1880–1890).
Кунаки тайно гостили друг у друга, дарили подарки. Иллюстрация: Франц Рубо «Встреча на Кавказе» (1880–1890).

Владлен Чертинов

Статья из журнала «Ваш тайный советник» от октября 2016 года

Кавказ для России завоевали страшные люди. Одним из них был казачий генерал Яков Бакланов. 

Текст будет опубликован позднее.

Твой дом — тюрьма-2
Как я по заданию редакции на зоне сидел
рекомендую
VK
OK
Facebook
Twitter
Telegram
WhatsApp
Email

Добавить комментарий

Твой дом — тюрьма-2

Как я по заданию редакции на зоне сидел

VK
OK
Facebook
Twitter
Telegram
WhatsApp
Email
заключенные тюрьма
Повезло мне с этим редакционным заданием. Оно поступило от главного редактора «Смены» Гали Леонтьевой удивительно вовремя. Сразу после неудавшегося путча августа 1991 года. Правда, Галя хотела, чтобы я для чистоты эксперименты прибыл на зону с этапом, как заключенный. Но начальство питерских тюрем, которое тогда, если память не изменяет, находилось в структуре ГУВД, сразу отвергло этот вариант, как абсолютно нереальный, потому что какие бы я инструктажи не прошел, зэки меня обязательно бы раскололи. Поэтому мне в ГУВД предложили другой вариант — я захожу на зону как журналист, но получаю, почти полную свободу действий. Мне дают ключ от одного из кабинетов в зоновском клубе, где я могу спать. А могу и не спать, а ходить по отрядам, общаться с осужденными. Что я и делал. Вы спросите, при чем здесь путч? А при том, что после него в стране на всех уровнях начала стремительно меняться власть. И в ГУВД тоже не знали, чего теперь при новой демократической власти можно, а чего нельзя, и где теперь проходят границы свободы слова. Ну и на всякий случай, решили не отказывать мне, представителю «демократической» газеты «Смена». Потом, когда я отбыл неделю в колонии усиленного режима в Форносово и принес текст на вычитку, меня попытались взять под контроль. Сказали: «Сейчас мы вызовем замполита колонии и вместе с ним будем редактировать текст». Вот тут пришлось проявить твердость и в этом требовании отказать. Представляю, что бы осталось от текста. Какие-то правки в итоге были внесены, но для материала совсем не критичные. Я приравниваю эту уникальную в моей практике командировку к поездке в горячую точку. Я окунулся в гущу незабываемых людей и событий и потом даже использовал полученный опыт в своем романе «Воскрешение Лазаря». Не все из того, что узнал, было опубликовано. Кое-что так и осталось на уровне полураскрытых тайн, которые до сих пор дразнят мое любопытство. Текст вышел в двух номерах «Смены», каждая часть размером на полосу А2. Ох и много же мы раньше писали! В данной интернет-версии для удобства читателе я раздробил материал на четыре части.
Повезло мне с этим редакционным заданием. Оно поступило от главного редактора «Смены» Гали Леонтьевой удивительно вовремя. Сразу после неудавшегося путча августа 1991 года. Правда, Галя хотела, чтобы я для чистоты эксперименты прибыл на зону с этапом, как заключенный. Но начальство питерских тюрем, которое тогда, если память не изменяет, находилось в структуре ГУВД, сразу отвергло этот вариант, как абсолютно нереальный, потому что какие бы я инструктажи не прошел, зэки меня обязательно бы раскололи. Поэтому мне в ГУВД предложили другой вариант — я захожу на зону как журналист, но получаю, почти полную свободу действий. Мне дают ключ от одного из кабинетов в зоновском клубе, где я могу спать. А могу и не спать, а ходить по отрядам, общаться с осужденными. Что я и делал. Вы спросите, при чем здесь путч? А при том, что после него в стране на всех уровнях начала стремительно меняться власть. И в ГУВД тоже не знали, чего теперь при новой демократической власти можно, а чего нельзя, и где теперь проходят границы свободы слова. Ну и на всякий случай, решили не отказывать мне, представителю «демократической» газеты «Смена». Потом, когда я отбыл неделю в колонии усиленного режима в Форносово и принес текст на вычитку, меня попытались взять под контроль. Сказали: «Сейчас мы вызовем замполита колонии и вместе с ним будем редактировать текст». Вот тут пришлось проявить твердость и в этом требовании отказать. Представляю, что бы осталось от текста. Какие-то правки в итоге были внесены, но для материала совсем не критичные.

Я приравниваю эту уникальную в моей практике командировку к поездке в горячую точку. Я окунулся в гущу незабываемых людей и событий и потом даже использовал полученный опыт в своем романе «Воскрешение Лазаря». Не все из того, что узнал, было опубликовано. Кое-что так и осталось на уровне полураскрытых тайн, которые до сих пор дразнят мое любопытство.

Текст вышел в двух номерах «Смены», каждая часть размером на полосу А2. Ох и много же мы раньше писали! В данной интернет-версии для удобства читателе я раздробил материал на четыре части.

Захват заложников

Рано утром 20 ноября 1990 года из окна комнаты для свиданий в колонии форносово была выкинута флагом кровавая тряпка. Зона ахнула. Вместе с ней вечером того же дня ахнул весь город. В течение нескольких ча­сов двое зэков удерживали двадцать одного за­ложника, в том числе двенадцать женщин и де­тей. Был зарезан дневальный. Помещение для свиданий брал штурмом ОМОН.

Надо заметить, что информаторское дело на зоне поставлено великолепно. И хоть замыслы побегов здесь зреют периодически, но почти во всех случаях оперслужбе удается эти замыслы пресекать. Существует и список лиц, о которых точно известно, что они склонны к побегу. И вдруг — точно снег на голову.

Осужденные Паршин и Букашеев, оба мокруш­ники и боксеры, были у администрации не на худшем счету. Первый числился и вовсе работни­ком клуба. Должность теплая, требующая как минимум доверия со стороны администрации, да и второй, как в один голос говорили мне собе­седники-зэки, «тоже был их человек». Паршин скажет потом, что бежать хотел потому, что ему очень зона не нравилась. Мнение Букашеева интересно чуть менее, характеризуют его зэки человеком дремучим до чрезвычайности. Но, вообще-то говоря, по имеющейся у меня информации, действовать Паршин и Букашеев должны были как авангард. Вместе с ними в по­бег должно было уйти еще некоторое количест­во зэков.

19 ноября с группой зэков, отправившихся за посылками, эти двое миновали охрану и начали крутое свое восхождение к «высшей мере». Зашли в комнату краткосрочных свиданий, спрятались там под столами, а ночью, воспользовавшись дубли­катом ключа, прошли на второй этаж в помеще­ние для длительных свиданий и здесь приступи­ли к работе. Стали разбирать стену, за которой находился коридор с административными кабине­тами и не охраняемый выход на волю. Но дне­вальному из осужденных Горохову не понрави­лась вся эта затея, он пытался связаться с де­журным. Его зверски зарезали. После чего работа была продолжена. Стену разбирали до тех пор, пока не напоролись на за­мурованную в нее решетку. И вот это уже был полный тупик. Впереди железные прутья решет­ки, сзади охрана, рядом труп, и комнаты для свиданий — место на зоне святое, за любые угрожающие действия в отношении чьих-то близких расправляются здесь автоматически. Но выбор был сделан. Они заклинили дверь, стали связывать зэков, находившихся в комнатах ря­дом с родными. Вывесили за окно окровавленную рубашку и позвонили дежурному.
Административный корпус Форносово
Административный корпус внутри отделен стеной от комнат для свиданий
Они требовали в обмен на заложников два автомата с запасными рожками, десять гранат, машину и самолет до Канады, Правда, потом уже в процессе следствия родилась другая, бо­лее героическая версия. «Мы хотели сами про­биться на волю, для того, чтобы взорваться на Дворцовой площади», как писал потом в своих показаниях Паршин.

Под нарастающие угрозы и причитания жен­щин, под детский крик «Мама, мамочка, спаси меня!» шли переговоры. В небольшой примы­кающий дворик высыпала толпа зэков. Паршина и Букашеева осыпали проклятьями, предлагали им лучше сразу, не отходя от кассы, повеситься.

В 12.35 началась передача оружия. Букашеев, приставив нож к горлу одной из заложниц, стал принимать от начальника Юдина автомат. Прини­мал, надо заметить, весьма осторожно. В неболь­шое окошечко виднелась одна лишь рука. В нее-то и выстрелил снайпер. Зэка бросило в сторону и, уже лежа, он крикнул наверх: «Валера, всё!».

Параллельно с другой стороны оторвали маши­ной стенную решетку и стали крушить стеклоблок. За ним оказалась еще одна решетка, пришлось так же машиной отрывать и ее. «У меня было достаточно времени, чтобы всех перерезать», — вспоминал позже Паршин.

Когда в коридоре показались облаченные в бронежилеты омоновцы, Паршин держал рядом с собой заложницу — беременную женщину и ве­лел ей кричать. После этого он замахнулся за­точкой — раздалось несколько выстрелов. Одна­ко сам факт штурма в условиях, когда как минимум несколько женщин находились под непосредст­венной угрозой, вызвал возмущение многих зэков. «Какое они вообще право имели риско­вать нашими женами и матерями. Ясно же, что этим двоим не было смысла сдаваться и они могли сделать с ними там все, что угодно. Дали б им оружие и ловили за зоной».
Ситуация, на мой взгляд, чем-то схожа с уго­нами самолетов. Но в случае с угонами все об­стоит проще и цивильнее, что ли. Там, ожегшись однажды с «Семью Симеонами», все давно уже поняли, что угонщикам лучше пойти на уступку, чтоб затем уже совершенно спокойно заполу­чить их без крови и жертв в руки правосудия. Здесь захватчики были приперты к стене, их так или иначе пришлось бы обезвреживать и захва­тывать. Захватывать вооруженных людей, ясное дело, сложнее, чем безоружных, но весь опыт, например, прибалтийских ОМОНов доказывает, что профессионалам по силам и не такие за­дачи.

Но все хорошо, что хорошо кончается. По го­рячим следам на место происшествия подскочил Александр Невзоров, успел снять раненого омоновца, а дальше… заставил снова выбросить из окна кровавую тряпку, женщин — снова не­множечко покричать, мужчин — немножечко пострелять.

И город ахнул.

Обиженные

— Есть люди, богом обиженные уже от рож­дения. Люди с умственными и физическими от­клонениями. Или, скажем, люди очень по при­роде своей неопрятные. У тех и у других много шансов стать в тюрьме или на зоне обиженными, как, впрочем, и в армии, и любом другом кол­лективе, с той лишь разницей, что везде обижа­ют по-разному. Кроме этого, есть пассивные го­мосексуалисты, они сами ищут среди заключен­ных партнеров, а находят себе новую и интерес­ную жизнь, — разъяснял суть вопроса мне на­чальник «Крестов» Степан Васильевич Демчук.

Именно отсюда, с забитых до отказа человеческими телами «Крестов» и других еле изоляторов, а также из колоний для несовершеннолетних приходит на зоны основная масса обиженных зэков для того, чтобы образовать здесь касту неприкасаемых. Это самые последние люди на зонах. Называют их еще петухами, некоторым просто присваивают женские имена.

У обиженных своя посуда, свои столы в столовой, бывает, им не достается еды, и тогда они ходят со своими мисками, побираются столам, у кого что осталось. На них самая черная работа, как на промзоне, так и отрядах (например, мытье туалетов), за которую ни один уважающий себя зэк не возьмется.

Обиженный не имеет своего слова на зоне, не может ответить ударом на удар. Прибывая, допустим, в санчасть, он не имеет права спать на койках рядом со всеми, а только где-нибудь в коридоре, чуть ли не на полу. Если же он, не дай бог, попадет в камеру ШИЗО, то ее обитатели обязаны принять какие угодно меры, но не находиться с ним в одном помещении: либо выгнать его, либо уйти самим, либо убить обиженного, либо вынудить его к самоубийству.

Первоначальное посвящение в эту к ко не всегда заключается в каких-то сексуальных действиях. Человека, как мы уже поняли, могут обмочить или посадить на парашу.

Некоторые люди, оказавшись в «Крестах» или в любом другом СИЗО в первый раз, дают слабину и не выдерживают пресса сокамерников. Они утешают себя мыслью, что следственный изолятор — явление в его жизни временное, что о том, что случилось с ним в камере, никто никогда не узнает, и на зоне можно будет начать жизнь сначала, но жестоко в этом всегда ошибаются. Зоны, тюрьмы, больницы связаны между собой информационными нитями, и порой известие о человеке приходит на зону раньше самого человека. Даже те, кто отсидел срок, потом прожил несколько лет на воле, и снова оказался в тюрьме, не рискуют, как правило, скрывать, что когда-то уже были обиженными. Сокрытие масти на зоне считается серьезным грехом, за это и убить могут.

Автоматически подлежат опусканию осужден по статье 117 часть 4 — за изнасилование малолетних. В Форносово был один человек, несколько лет назад изнасиловавший дочь. Его гнали из всех отрядов, у него были отморожены и гнили ноги, и еду он себе добывал в основном на помойках.

Большинство заключенных считают, что, как правило, зря человека не обижают, видят даже в этом обряде свой смысл. Это метка, клеймо на плохом человеке.

В то же время все говорят и о том, что в тех же «Крестах» в этом вопросе имеет место и беспредел. Когда в камере собираются несколько подонков, у них просто зудит в одном месте, они начинают давить новичка и выискивать повод, особенно если человек этот мало искушен в зоновских заповедях и осужден в первый раз. Ему предлагают, например, партию в шашки, спросят: «На что играем, землячок?» Если землячок отвечает: «Играем на просто так», то это значит, что ставит он на кон самого себя.

Беспредельщиков этих впоследствии за совершенное ими деяние могут на зоне поставить в то же стойло. Только вряд ли несправедливо обиженному от этого станет особенно легче. Его могут понимать, ему могут сочувствовать, но назад из обиженных не существует дороги.

Был в Форносово случай. Один парень, отсидев почти полностью срок, по какому-то поводу был направлен в «Кресты», и там его опустили. До освобождения ему оставалось всего ничего, мог бы и перетерпеть, но, вернувшись на зону, парень этот повесился. На вопрос, как вообще могло случиться такое, мне ответили просто: «Он был москвич. Отец — генерал, мать тоже неплохо стояла, они постоянно писали какие-то жалобы, вот его и свезли на «Кресты». А там в, камеру, представь, однажды влетает записка. В ней от имени некоего авторитета обвиняешься ты в нескольких смертных грехах. И не надо уже разбираться, писал авторитет записку или не писал. Все сокамерники разом поставлены к выбору. Обвиняемый: быть опущенным или перебить всех сокамерников; сокамерники: опустить или быть опущенными впоследствии самим. Абсолютно безвыходная ситуация, какие, впрочем, в этой жизни случаются время от времени, и, конечно, кто-то обязан в такой ситуации проиграть.

Саша Мохов у обиженных кем-то вроде старшины. Осужден за разбой. Он четыре года отходил в мужиках. Но затем у него что-то случилось с рассудком. Он стал бегать по зоне кричать: «Я петух, но вы меня не трахнете ни за что». И, действительно, его так и не тронули, но он стал полноправным обиженным и прошел уже через миллион тумаков. Саша Мохов настроен весьма философски.

— Если б не было меня, на моем месте обязательно был бы кто-то другой. Невозможно, чтоб все за собой убирали. Кто-то должен заниматься и грязной работой. И на воле ведь так же. У большей части наших ребят просто опускаются руки через год или два, не хватает даже желания следить за собой. Таких часто шпыняют. Но вообще-то на этой зоне обиженному жить еще можно. Как старшина я слежу, чтобы нашего брата не притесняли чрезмерно, утрясаю конфликты. Ни красного, ни черного беспредела быть не должно.

Не последнее место в вопросе обиженных занимает и собственно аспект половой. По закону свидание зэку полагается раз в полгода, и хорошо, если у кого-то осталась на воле жена. Против природы особенно не попрешь. На вопрос — но почему именно гомосексуализм, существует ведь и другой способ бороться с гормонами? — мне ответили: «Каждый человек хоть немножечко, да гомосексуален, а у нас тут к тому же есть такие профессионалы! Они сами при этом всегда очень тащатся. Почему же двум людям не доставить радость друг другу?»

Тяжелее всего приходится скромным и застенчивым «домашним мальчикам», которые обладают привлекательной внешностью. Чаще всего их превращают в обиженных даже не силой, а убалтывают и стараются полюбовно договориться. Сулят покровительство, всякие съестные припасы, начинают облапывать понемногу, словом, действуют так же примерно, как с женщинами. Если подростки, прошедшие колонии для малолеток, твердо убеждены, что в таких ситуациях надо сразу брать пику и резать, то домашние мальчики совершенно теряются и не знают, как им реагировать, поддаются нередко на уговоры, предполагая в самом деле впереди райскую жизнь. А через месяца три обречены уже обслужить очень многих.

То же самое примерно происходит и в женских колониях. Многие там хоть раз, да пытались поупражняться в лесбийской любви. Популярностью пользуются женщины грубых манер и наружности. Существуют и стойкие семьи: «Он, она и котенок». «Он» работает, делает деньги и содержит семью, а она, как и положено, шьет, стирает и любит. И женские зоны знают примеры большой настоящей любви с чудесами самопожертвования, бурными сценами ревности и неистовым сексом, доводящих влюбленных до состояния комы. Словом, у женщин все это гораздо серьезнее, глубже, да и те, кто изображают на зоне мужчин, не подвержены все-таки унижению и остракизму.

Владлен Чертинов

Статья из газеты «Смена» от 24 октября 1991 года

Читайте в третьей части о красных и черных зонах, о воровском законе, а также советы гражданам, отправляющимся за решетку.

Текст будет опубликован 1 июня.

Твой дом — тюрьма-2
Как я по заданию редакции на зоне сидел
рекомендую
VK
OK
Facebook
Twitter
Telegram
WhatsApp
Email

Добавить комментарий

ТОП
Новое в моем блоге
Мои книги
Previous slide
Next slide

Казаки против горцев:
добро пожаловать в ад!

У России была своя столетняя война. Она называлась Кавказской.

М. Лермонтов, Г. Гагарин «Эпизод из сражения при Валерике» (1840)
Для того, чтобы делать неожиданные, заметные тексты, подчас не нужно глубоко копать. Интереснейшие темы лежат на поверхности. Особенно, если они касаются прошлого. Причем не такого уж далекого. Это я усвоил, когда мы делали исторический журнал «Ваш тайный советник». Люди быстро забывают свое прошлое, и нередко простое напоминание может выглядеть почти открытием. Или даже быть им. Нас окружает искаженная история. С искаженными фактами, а чаще трактовками, навязанными мнениями. Порой достаточно просто посмотреть на исторические события под другим, не общепринятым углом зрения, и они начинают наполняться новыми важными смыслами. История — это настоящий ящик пандоры.
Считается, что Кавказская война длилась 47 лет — с 1817-го по 1864-й. Но на самом деле она началась гораздо раньше и закончилась позже, чем пишут в учебниках. И ее исход решали не полководцы и крупные сражения, а упорство и воля тысяч безвестных героев в нескончаемых мелких стычках не на жизнь, а на смерть. Настоящая Кавказская война была партизанской и носила почти бытовой характер для нескольких поколений горцев и казаков.

Требуются смертники

Война и набеги были смыслом жизни горцев Кавказа. Захват пленников, лошадей и чужого добра считались настоящим мужским занятием, а ведение хозяйства — уделом рабов и женщин. Горцы часто были босы, оборваны, но при этом неизменно с отличным оружием. Их кони, не разнеженные конюшнями, могли скакать от рассвета и до заката. Лошадей готовили к набегу за 2 месяца, устраивали им учения, заставляли привыкать к выстрелам, специально кормили. Горцы без усталости совершали далекие рейды и еще во второй половине XVIII века угоняли скот и людей из Воронежской губернии. Этот враг достался России в ее противостоянии с Турцией. Логика борьбы привела русскую армию на «турецкий Кавказ» — туда, где неприступные горы, непроходимые леса, труднопреодолимые реки и убийственный для чужаков климат.

Россия избрала тактику постепенного захвата лесистых предгорий, в которых прятались горцы. Для этого рубились просеки. Создавались и все дальше сдвигались к Главному Кавказскому хребту, сжимая жизненное пространство противника, кордонные линии — цепи крепостей, редутов, сторожевых вышек. Они заполнялись гарнизонами. А цементом, скреплявшим эти отдельные кирпичики обороны, становились станицы переселенных на такие линии казаков. Если прочий контингент русских войск, включая донских казаков, отбыв срок на Кавказе, возвращался потом в мирные просторы России, а значит, бойцы могли в стычках и поберечься, то «линейцам» приходилось всю жизнь драться на смерть, защищая свои дома. Но при этом большинство почти ежедневных локальных тревог, погонь и перестрелок с горцами не попадали в формуляры — этой бытовой вечной войны как бы не было.

Когда в 1792-м донские казаки, несшие службу на кубанской границе, узнали, что 6 их полков хотят перевести с семьями на Кавказскую линию для заселения 12 новых станиц, они взбунтовались и стали массово дезертировать, так как хорошо себе представляли, какая жизнь их ждет. На Дону начались волнения и длились 2 года.

Из кого же тогда набирали «смертников» в кавказские станицы? Принцип комплектования был один. К небольшому ядру природных донских казаков, выступавших своего рода инструкторами, добавляли всех, кого только можно. Взять, к примеру, один из старейших — Хоперский полк, переведенный в 1777 году на Азово-Моздокскую линию, заселивший со временем 19 кавказских станиц.
Изначально в нем на 280 русских (лишь часть из них были донскими казаками), приходилось 1236 украинцев. Плюс 7 семей пленных шведов, принявших православие. Перед переселением на Кавказ к полку приписали 80 калмыков, 208 крещеных персов и 7 уроженцев Средней Азии (как вам такие казачьи фамилии: Туркменов, Бахтияров, Жендубаев, Касымов? Благодаря азиатам у Хоперского полка всегда были свои переводчики). В 1805-м в «хоперцы» записали 11 абазинцев, в 1814-м — несколько десятков пленных поляков. И еще раза три вливали большие группы украинцев с Полтавщины и Черниговщины.

Нередко в линейные казаки записывали отставных солдат с семьями, горцев (дагестанцы, например, охотно пополняли станицы на Тереке) и целые крестьянские села — в 1832 году аж 31!

Убийственный климат

На Кавказе были враги и пострашнее горцев. Тенгинский полк в 1821 году потерял в перестрелках 7 солдат, а от болезней умерли 403.

В 1860-е при создании новой линии в горах Закубанья казак Артем Сиволобов был переведен вместе с женой и 9 детьми из Невинномысской станицы в Переправную. А через 10 лет подал прошение, чтобы его вернули назад, потому что за это время все дети умерли, а сам он из-за болезней уже не мог нормально работать.

Позаимствовать когти и зубы врага

Оказавшись на линии, поселенцы вынужденно переняли уклад жизни своих врагов. На боевые действия и кордонную службу отвлекались почти все мужчины. Поэтому сельхозработы, как и у горцев, ложились на женщин. Они пахали, сеяли, косили под вооруженной охраной. Причем из-за постоянных набегов трудовой день сокращался только до светлого времени суток. По примеру горцев казаки стали разводить овец, которые на Кавказе могут пастись прочти круглый год. Переняли и одежду. Правительство не финансировало обмундирование линейцев, казаки ходили кто в чем. И постепенно сменили свои халаты и жупаны на черкески и бурки, более приспособленные к войне и жизни в горах. Оружие у линейных казаков тоже было кавказское — шашки и кинжалы, зачастую трофейные, передававшиеся по наследству. Они пересели на «вражеских» лошадей, позаимствовали приемы боя… Те же хоперцы, которые считались самыми «окавказившимися», брили головы, танцевали лезгинку и вдобавок имели репутацию конокрадов. Повадились под видом черкесов отбивать скот у крестьян (примерно так же, кстати, действовали и горцы — например, считавшиеся мирными ингуши нередко угоняли у русских поселенцев лошадей под видом чеченцев). Власти даже хотели запретить хоперским казакам одеваться по-черкесски…

Отчасти такое поведение объяснялось их бедственным положением. Все отставные казаки должны были платить подушную подать на содержание почтовых станций. А служащие казаки в 1781–1791 годах, помимо участия в войсковых экспедициях, охраняли Черкасский тракт и обязаны были отдавать своих лошадей спешащим чиновникам. Те нередко этих лошадей загоняли, калечили или не возвращали. Когда генерал Ермолов в 1816 году прибыл на Кавказ, то увидел, что половину конвойных команд линейных казаков составляют почти дети. Все мужское население, включая малолеток и стариков, было поставлено под ружье, а значит, их семьи обречены на нищету. Поэтому казакам приходилось крутиться. Например, присваивать себе скот, отбивавшийся после стычек с горцами. Ну или самим его отбивать. У чужих и своих…
Франц Рубо. «Казак, скачущий на коне» (1888).
Казаки пересели на «вражеских» лошадей, позаимствовали приемы боя. Иллюстрация: Франц Рубо. «Казак, скачущий на коне» (1888).
Теофил Лапинский

Взгляд из чужого окопа

По наблюдению поляка Теофила Лапинского, воевавшего на стороне черкесов, русская Кавказская армия была не очень хороша, так как формировалась по остаточному принципу. На Кавказ отряжали самых негодных солдат, а многих офицеров ссылали туда в виде наказания. Донские казаки в этой войне были не на своем месте из-за чрезмерно длинных пик и степных коней, не привыкших к лесным и горным тропам. Зато линейные казаки были грозой горцев. «Не уступая им в дикости, жестокости, варварстве и смелости, они превосходили их военной организацией, имели лучшее оружие и лошадей». Выделял Лапинский также черноморских казаков (переселенных на Кавказ запорожцев) — менее жадных до добычи и не таких свирепых, как линейные казаки, но не уступавших последним в храбрости.

Война как спорт

Чаще других на русские форпосты нападали черкесы на западе и чеченцы на востоке Кавказа. Самый многочисленный северокавказский народ — кабардинцев — сильно проредила чума. Из-за нее одно время войскам даже запрещалось в ходе погони за горцами заходить на их земли. Те, зная об этом, оказавшись на своей территории, порой сразу останавливались и начинали дразнить преследователей.

Для горцев набеги были соревнованием в ловкости — кто дальше зайдет за русские кордоны, уведет больше пленных или угонит табун из-под носа у казаков. Особенно они любили делать это в православные праздники, когда жители и караульные моли выпить и потерять бдительность. Много претензий было к донским казакам, которые небрежно несли кордонную службу. Например, покидали сторожевую вышку, оставляя вместо себя бурку и папаху, накинутые на ружье. Издали эту конструкцию можно было принять за караульного. Но горцы редко покупались на такую туфту.

В ответ на нападения «хищников» устраивались репрессалии. Сжигались аулы (зачастую уже покинутые людьми), вытаптывались поля, захватывались пленные, скот. Это еще больше ожесточало горцев. К их «спортивному азарту» добавлялась месть, а свои сакли они восстанавливали за несколько дней. Горцы могли и в одиночку подкрадываться к станицам — и просто убивать их жителей из каких-нибудь зарослей. Вот типичный случай из жизни на линии. В начале 1829-го казак станицы Григориполинской пошел рубить лес и наткнулся на черкеса. Оба выстрелили и промахнулись. Тогда кинулись друг на друга. Черкес с кинжалом, казак с топором. Обессилев от ран, оба упали и резали друг друга, уже катаясь по земле. Черкес вонзил кинжал в живот казаку и провернул несколько раз, но тот успел нанести противнику смертельный удар топором. Потом выполз к своим, придерживая то разрубленное лицо, то вывалившиеся внутренности. Удивительно, но он выжил.
Франц Рубо «Казаки, Преследующие Черкесов» (1888).
Чаще других на русские форпосты нападали черкесы и чеченцы. Иллюстрация: Франц Рубо «Казаки, Преследующие Черкесов» (1888).

Казаки-перебежчики

Линейные казаки не раз перебегали на сторону горцев. Часто от обид. Власть обходилась с ними сурово — казаков секли за провинности и даже рвали носы. Они терпели оскорбления от армейских чинов. А их выборных атаманов заменили назначаемые станичные начальники. Но бывало, казаки уходили в горы и просто ради лихой легкой жизни. Порой создавали совместные с горцами шайки, грабившие богачей по обе стороны границы.

Франц Рубо «Казаки у горной речки» (1892).
Линейные казаки превосходили горцев военной организацией, имели лучшее оружие и лошадей.. Иллюстрация: Франц Рубо «Казаки у горной речки» (1892).

Битва кунаков

Несмотря на высокий градус взаимной ненависти, у многих казаков были среди горцев кунаки — побратимы. Это — типично кавказская традиция, особый шик личных отношений между представителями разных, даже враждующих народов. Кунаки тайно гостили друг у друга, дарили подарки и старались во всем помогать. Порой в семьи побратимов отдавали на воспитание детей. Если казак похищал горянку и женился на ней (или так поступал горец с казачкой), то их семьи считались породненными.

Иногда кунаки сталкивались в бою. Гроза русских кордонов знаменитый черкесский князь Джамбулат был побратимом сотника Кавказского казачьего полка Андрея Гречишкина из станицы Тифлисской. Осенью 1829-го Джамбулат с партией в 500 человек наткнулся на отряд Гречишкина из 60 казаков на узкой дороге в глубоком овраге. Черкесы не могли обрушиться на казаков всей конной массой. Те спешились и отходили, отстреливаясь. Но дорога расширялась, дальше начиналась открытая местность. Тогда по приказу Гречишкина казаки закололи коней и сложили из них бруствер, за которым укрылись. На Кавказе — это был знак последней смертельной схватки.

Джам­­булат выехал на переговоры и увидел своего кунака. Он предложил Гречишкину почетный плен. Но тот отказался. Тогда князь попытался отговорить своих воинов: «Казаков мало, а значит, и славы мало. Зря потеряем джигитов». Но черкесы не согласились: «Только глупая кошка отпустит мышь, которая у нее уже в зубах». Они кинулись в бой. Но их лошади шарахались от окровавленных трупов казачьих коней. Горцы снова атаковали — пешими, но были отбиты ружейным огнем. Джамбулат, не ходивший в эти атаки, опять пробовал уговорить их уйти, но тщетно. Тогда он во второй раз поехал на переговоры к Гречишкину и предложил сдаться. Сказал, что не может сдержать своих воинов. Сотник ответил: «Делай, князь, свое дело. Пусть все решает судьба».

Джамбулат медлил с последней атакой, возможно, рассчитывая, что на звуки выстрелов к казакам подойдет подкрепление.

Но насмешки горцев заставили его начать бой. Черкесы под пулями смогли растащить мертвых лошадей и кинулись в шашки. Гречишкин был изрублен, Джамбулат ранен. Всего погибли 49 казаков и 80 горцев. После этого боя Джамбулат вообще перестал ходить в набеги, а через несколько месяцев принял российское подданство…

В 1830-е годы разрозненные казачьи полки объединили в единое Кавказское линейное войско. Была избрана более агрессивная тактика — если раньше репрессалии в основном предпринимались в ответ на нападения горцев, то теперь практиковались упреждающие набеги. С 1836 по 1859 год казаки сосредоточились на борьбе с Шамилем в Дагестане и Чечне. Но после его поражения снова взялись за черкесов. Ослабевшая Османская империя уже не могла оказывать Кавказу прежней поддержки. В Кавказской войне наступил перелом, но она еще тлела не одно десятилетие. Сотни тысяч горцев, не желая быть переселенными на равнину, ушли в Турцию. Их организованное сопротивление было сломлено. Наступило время абреков — воинов-изгоев, совмещавших бандитизм и террор. Они действовали на Кавказе даже в 1900-е годы, наводя ужас на колонистов, хлынувших в завоеванный край. Но для казаков, десятилетиями не знавших вообще никакой мирной жизни, это была уже совсем другая война. Они смогли, наконец, перевести дух. В 1864 году срок казачьей обязательной службы уменьшили с 22 до 15 лет. Появилось время заняться самими собой. Если в начале XIX века кавказские казаки были беднее русских крестьян, то в начале ХХ-го их станицы уже процветали. После века непрерывной резни и жизни бок о бок с горцами этот суровый край стал для казаков родиной.

Франц Рубо «Встреча на Кавказе» (1880–1890).
Кунаки тайно гостили друг у друга, дарили подарки. Иллюстрация: Франц Рубо «Встреча на Кавказе» (1880–1890).

Владлен Чертинов

Статья из журнала «Ваш тайный советник» от октября 2016 года

Кавказ для России завоевали страшные люди. Одним из них был казачий генерал Яков Бакланов.

Текст будет опубликован позднее.

ТОП
Новое в моем блоге
Мои книги
Previous slide
Next slide

Мой сайт использует файлы cookie для того чтобы вам было приятнее находиться на нем