Хорошо, когда есть, с чем сравнивать.
В 1990-е годы я плотно занимался Чечней, не раз ездил туда и до войны, и во время неё. Встречался с Джохаром Дудаевым, его родственниками, приспешниками и врагами. Встречался с духовным лидером тариката Накшбандия Ильясом Арсановым, с «отцами» зарождавшегося в Чечне ваххабизма, с абреком Лабазановым. Доводилось подолгу разговаривать с Русланом Хасбулатовым ( в том числе в его четырёхкомнатной квартире в Москве, раньше принадлежавшей Леониду Брежневу), жить в Грозном в доме крупнейшего востоковеда Абузара Сумбулатова, пропавшего без вести в 1999 году.
Так что анатомию чеченского конфликта с момента прихода к власти Джохара Дудаева неплохо себе представляю.
Любое нормальное государство, как и любой нормальный человек должны извлекать уроки из ошибок прошлого. Если они этого не делают, значит с этим человеком или государством что-то не так. Если сравнить СВО на Украине с Чеченской войной, то обнаружится много неприятных и удивительных повторений. Начиная с экономических реалий и заканчивая ходом боевых действий.
Все три года, предшествовавшие началу Чеченской войны, дудаевский режим получал из Москвы экономическую помощь. В Грозный на переработку шла российская нефть и часть её «бесследно исчезала». Через Чечню продолжали следовать товарные поезда и регулярно подвергались там разграблению.
Деньги в Чечню вливались самыми разными способами. Поначалу — под видом выплат пенсионерам, бюджетникам. Дальше — в результате афер с фальшивыми банковскими авизо, от которых часть прибылей получали чеченцы, часть — сами «ограбленные» банкиры. А в самые критические для дудаевской власти моменты Центробанк России просто переводил деньги в Чечню.
С Украиной было все то же самое только куда в больших масштабах. Все эти восемь лет через Белоруссию туда поставлялось топливо. Российские банки, категорически не желавшие работать в Крыму, продолжали деятельность на Украине. Включая ведущие, системообразующие банки РФ: Альфабанк, Сбербанк, ВТБ. Через два последних торговались военные облигации Украины, а вырученные от этого деньги шли на нужды ВСУ. То есть российские банкиры сыграли свою роль в подготовке Украины к войне, что в конечном счёте привело к гибели многих наших солдат и мирных жителей Донбасса.
Российские банки не только продолжали работать на Украине, но и проводили докапитализацию — вкачивали в свои украинские «дочки» сотни миллионов долларов.
То, что делал на Украине Сбербанк, можно сравнить с мазохизмом. Многие украинцы брали в банке кредиты, не собираясь их возвращать. Офисы периодически подвергались разгрому, банкоматы заливали монтажной пеной, в то время как банк только увеличивал уставной капитал своего украинского филиала. А ведь Сбербанк — это государственный банк (пусть и с кучей заграничных акционеров), контрольный пакет в нём принадлежит государству. Следовательно, все эти восемь лет через Сбербанк Украина доила Россию.
Украина не вернула нам почти четырёхмиллиардный долларовый госкредит, взятый в декабре 2013 года. Несмотря на это, различные государственные финансовые учреждения России ежегодно предоставляли своим украинским дочерним структурам займы в общей сложности примерно на такую же общую сумму. А Центробанк глядел на это сквозь пальцы. Регулятор мало того, что не регулировал должным образом этот процесс, так ещё и внёс свою лепту в разграбление России — подарил Западу 300 миллиардов золотовалютных резервов, и не исключено, что часть из них тоже достанется Украине.
Так что приходится констатировать: нынешний украинский монстр, как до него и чеченский, выращены самой Россией. И если вы думаете, что поддержка закончилась, то вы ошибаетесь.
В начале апреля вышел отчёт Всемирного банка, в котором названы два ключевых фактора, поддерживающие в данный момент экономику Украины. На первом месте значится «открытие украинских черноморских портов и возобновление торговли зерном», на втором — значительная донорская поддержка стран Запада. Наша власть жалуется на бесполезность для России «зерновой сделки» (украинское зерно вывозится, а наше блокируется), но неизменно продлевает её. И не желает по этому поводу объясниться с российским народом. Приходится довольствоваться объяснением Всемирного банка, утверждающего, что сделка необходима Украине для поддержки её экономики в столь трудное для неё время.
Все эти восемь лет «передышки» Запад накачивал Украину оружием и переводил ВСУ на стандарты НАТО. С Чечней сделать такое было проблематичнее. По той простой причине, что республика с одной стороны «огорожена» Кавказским хребтом, а с трёх других — российскими регионами. Но не беда. Раз уж возникли объективные проблемы с логистикой, то оружием Дудаева прекрасно обеспечила сама Россия. Сначала оставила «независимой Чечне» имущество военных складов, а потом превратила республику в хаб по нелегальной торговле оружием. После этого можно было и войну начинать.
Обе эти войны начались не сразу. Им предшествовала идеологическая накачка, промывание мозгов. В случае с Чечней взаимное нагнетание ненависти со стороны ельцинского и дудаевского режимов заняло три года. В случае с Украиной предвоенное зомбирование населения длилось восемь лет. Разница ощутимая, но оно и понятно. С чеченцами в прошлом русские долго воевали, а с украинцами мы, по сути, один народ, и до 2014 года казалось, что заставить нас убивать друг друга невозможно.
В 2014-м безоружные жители Мариуполя пытались останавливать украинское танки, а русским городам Харькову и Одессе для того, чтобы стать Новороссией, не хватило совсем чуть-чуть — хотя бы минимальной военной поддержки со стороны России. С такими пророссийскими настроениями у населения вступать в большую войну Украина позволить себе тогда не могла. Требовалось время для перепрошивки мозгов. И Россия любезно его предоставила.
***
Одним и защитных механизмов любого народа является традиционная для него религия. И в Чечне, и на Украине была проведена предварительная работа по её разрушению путём внедрения альтернативных религиозных движений и сект.
В Чечне такой силой стал ваххабизм, а его рассадником — Исламский университет, созданный до войны при Дудаеве. На Украине — нацизм (с его культом неоязычества, свастиками, факельными шествиями) и сектантство (ПЦУ, УПЦ КП и иже с ними). Вся эта раскольническая подрывная работа опять же началась задолго до СВО и всё время усиливалась, поощрялась властями. Цель — расшатать, расколоть, уничтожить духовный монолит украинского православия, в прошлом не раз консолидировавший народ, не позволивший внешней силе (полякам) поработить и окатоличить южно-русские земли, ныне именуемые Украиной.
Во время Чеченской войны самыми непримиримыми и жестокими были именно отряды ваххабитов. А во время СВО на Украине — подразделения неоязычников из «Азова» (запрещён в России как террористическая организация), «Кракена» (запрещён в России как террористическая организация) и прочих нацистских формирований. Те и другие старались зайти как можно дальше в своей бесчеловечности, чтобы у народов не было пути назад к примирению.
И обратите внимание: конец Чеченской войне был положен после того, как федеральные силы объединились против ваххабитов с традиционным для Чечни суфийским исламом. Одним из лидеров которого был муфтий Ахмат-Хаджи Кадыров, хорошо понимавший тайные пружины конфликта. Есть ли подобные лидеры в Украинской православной церкви после всех пережитых гонений — большой вопрос.
Чеченской войне тоже сопутствовали всякие непонятные «перегруппировки». Сегодня многие уже позабыли, а, может, и не знали, что незадолго до её начала, 15 октября 1994 года, антидудаевская оппозиция фактически захватила Грозный.Потеряв всего одну бронемашину и несколько человек убитыми, она контролировала большую часть города. Но ночью из Моздока от российского командования лидеры оппозиции получили приказ срочно покинуть столицу Чечни.
А через месяц, 26 ноября, когда оппозиционеры попытались повторить своё наступление, их уже ждали. За этот месяц кто-то накачал дудаевцев противотанковыми средствами – и входившая в Грозный бронетехника была сожжена. А ещё через месяц, когда началась уже большая война, то же самое произошло и с российской армией во время новогоднего штурма чеченской столицы.
Всё это несколько смахивает на события вокруг Мариуполя в августе 2014 года. Тогда тоже был упущен хороший шанс овладеть этим городом. Наступление сил ДНР было остановлено приказом сверху и заключены первые Минские соглашения. Какой ценой российская армия брала Мариуполь уже в 2022 году, все хорошо знают. Примерно такой же, какой она брала Грозный в 1995-м.
Анализируя сам ход боевых действий на Украине, тоже трудно отделаться от ощущения дежа вю. Российская армия входила в Чечню (в том числе в Грозный) танковыми колоннами, как на параде. А дудаевцы действовали малыми группами – четвёрками (пулемётчик, гранатомётчик, автоматчик и снайпер). Поджигались передний и задний танки, они запирали остальные, которые потом уже обездвиженными выбивать было легче.
Точно так же колоннами по автодорогам российская армия заходила на Украину. ВСУ пропускали их, давали оторваться от снабжения и резервов, после чего атаковали эти колонны всё теми же малыми группами, оснащёнными противотанковыми средствами, недостатка в которых, благодаря западным поставкам, не было. А свои города (или правильнее будет сказать, чужие для него города Донбасса) враг превращал в Грозные. Сковывал и изматывал нашу армию уличными боями за Мариуполь, Северодонецк, Авдеевку, Бахмут, Угледар, Соледар.
Что такой тактике противопоставило наше командование? То же, что и в Чечне – уничтожение городов.
Периодически можно слышать жалобы на проблемы со снабжением воюющих на Украине российских частей, с обеспечением всем необходимым мобилизованных. Во время Чеченской войны тыл тоже был в долгу у фронта – даже в первые месяцы военной кампании. Казалось бы, у Министерства обороны была возможность заранее подготовиться к предстоящей войне: заблаговременно создать запасы продуктов, медикаментов, продумать военный быт защитников конституционного строя. Но, например, в феврале 1995-го во Владикавказском окружном госпитале врачи рассказывали мне, что свыше половины всех поступающих к ним раненных из Чечни больны дистрофией, причём некоторых привозят с распухшими от голода конечностями, что у 70 процентов раненных – вши.
Кстати, врачи Владикавказского госпиталя открыли глаза и на официальные военные сводки. По их словам, реальное число раненных в дни боев примерно в 10 раз превышало «сводочное», а в дни затишья — в 5-6 раз.
Ещё одной проблемой Чеченской войны долгое время было отсутствие координации между подразделениями Минобороны и Внутренних войск и даже конкуренция, противодействие между ними. Например, они неохотно делились друг с другом информацией. В нынешней спецоперации мы наблюдаем ещё больше разных воюющих структур. К подразделениям Внутренних войск, Минобороны, ФСБ добавились Росгвардия, корпуса ДНР и ЛНР, полк «Ахмат», ЧВК «Вагнер», добровольческие подразделения.
Сегодня часто можно слышать вопрос: почему Зеленский беспрепятственно в разгар боевых действий приезжает в Бахмут, в Херсон и другие населённые пункты, где его легко могут достать, например, наши ракеты? Неужели ему предоставляются коридоры и даются гарантии безопасности? Почему не наносятся удары по центрам принятия решений в Киеве, и туда спокойно совершают вояжи иностранные лидеры?
А ведь тоже самое было с Джохаром Дудаевым. Самый фееричный эпизод – его прилет в Боснию в разгар югославской гражданской войны в сентябре 1992 года. Там самолёт Дудаева был арестован миротворцами ООН. И что бы вы думали? В штаб-квартиру ООН позвонил Ельцин и попросил освободить человека, не раз грозившего России диверсиями и террором.
Именно Россия выдавала разрешения на международные авиаперелёты Дудаева, создавала ему воздушные коридоры – иначе бы его самолету не дали посадку во многих странах.
А когда началась Чеченская война, российская авиация бомбила в Грозном всё что угодно, но только не «центр принятия решений» – дудаевский президентский дворец. Помню, когда в феврале 1995 года оказался в Чечне, был просто заворожен этим зрелищем: вокруг руины, а дворец стоит целёхонький.
Часто задается и такой вопрос: почему наши ВКС не разрушают мосты и железнодорожные узлы, по которым идёт снабжение украинских войск? В Чечне тоже были зафиксированы интересные особенности применения авиации.
В первые месяцы Чеченской войны российская авиация чеченским боевикам будто подыгрывала. Уж не знаю связано ли это с тем, что командовал ею бывший начальник Дудаева – генерал Пётр Дейнекин (он даже приезжал в Чечню в 1991 году, агитировал за бывшего подчинённого на президентских выборах), но авиация бомбила не места скопления боевиков, а либо враждебно настроенные к Дудаеву, либо нейтральные населённые пункты. Например, Старую Сунжу, в которой жили сторонники Хасбулатова, или цитадель антидудаевской оппозиции Урус-Мартан.
2 января в Шалинской мечети был сход, на котором говорилось, что чеченский народ сознательно подводят под истребление. Дудаевцев выгнали из мечети и село Шали объявило о своём неучастии в войне. А уже 5 января в результате воздушного налёта погибло свыше сотни шалинцев. С самого начала заявляли о нейтралитете жители сёл Белгатой и Чечен-Аул, но они также подверглись массированным бомбардировкам. В результате все три вышеупомянутых населённых пункта, расположенные как раз на пути отхода боевиков из Грозного в горы, очень кстати поменяли ориентацию и превратились в опорные пункты противодействия российским войскам.
Ещё с 1992 года не жаловали Дудаева в Веденском районе, поскольку тот преследовал генерала Ибрагима Сулейменова, прямого потомка очень почитаемого в этих местах шейха Али. Однако бомбардировки сёл Сержень-Юрт и Махкаты (откуда незадолго до бомбёжки тех, кто был связан с дудаевским режимом, попросту выгнали) открыли дудаевцам доступ в этот стратегически важный высокогорный район, граничащий с Грузией и Дагестаном. И таких примеров предостаточно.
У многих тогда складывалось впечатление, что Россия сознательно настраивала против себя чеченский народ, противников Дудаева превращала в его сторонников. Делала так, чтобы война затянулась как можно дольше и была как можно кровопролитнее. А параллельно будто специально сковывались действия российской армии.
Я разговаривал с офицерами нескольких подразделений, первыми входившими в Грозный. Они рассказали, что у них даже не было карт города. При этом военное командование отказалось от помощи чеченских проводников, которую предлагала антидудаевская оппозиция.
Пренебрежительное отношение к чеченской оппозиции напоминает мне пренебрежительное отношение к ополченцам Донбасса в начале нынешней СВО. Складывалось впечатление, что российское командование им не доверяет, хотя время показало, что именно у ополченцев надо было учиться воевать.
В 1999 году чеченские оппозиционеры предупреждали, что Басаев готовит вторжение в Дагестан. Их не слушали, мер к недопущению рейда не приняли. Басаеву дали войти. А потом последовали кровопролитные бои в горах. Так началась вторая Чеченская война. А отразить нападение тогда во многом удалось благодаря дагестанским ополченцам.
Сейчас все обсуждают слитые в сеть американские секретные документы. Среди прочего из них следует, что Украина в оперативном режиме получает от США предупреждения о времени и целях нанесения российских ударов. Некоторые СМИ уже высказали предположение о том, что в нашем Минобороны могли окопаться «кроты».
Возможно, слитые американцем нацгвардейцем Джеком Тейшерой документы – фейк. Но то, что подобное происходило во время Чеченской войны, – факт. Вот что мне когда-то рассказал в интервью начальник воздушно-огневой и тактической подготовки авиации Северо-Кавказского округа Николай Калинин:
«Из штаба группировки приходила заявка с заданиями для вертолётчиков на следующий день – своего рода расписание полётов на сутки. И нередко противник узнавал это расписание, видно, были из штаба утечки».
По его словам, столкнувшись с такой проблемой, вертолётчики стали взаимодействовать непосредственно с батальонами и ударными группами в обход штаба – после этого секретность сразу повысилась.
«Если есть предатели, которые сливают информацию, то их деятельность этим вряд ли ограничивается. Наверняка они вредят всеми способами. Блокируют правильные решения. Способствуют принятию вредных, неправильных решений. Возможно, наши неверные политические решения и ряд военных неудач именно с этим связаны», – пишет известный политик Олег Царёв.
Добавлю от себя: вредители не сильно рискуют. Настоящее крупное вредительство – это дезорганизация. Это действия, наносящие урон обороноспособности, которые всегда можно списать на сложившийся порядок вещей и объективные трудности. Достаточно замедлить какой-то срочный процесс, утопить важное решение в бюрократическом болоте, сковать полезную военную инициативу, придержать доставку или производство снарядов, беспилотников и т.д.
Интересные события развернулись в Чечне в июне 1995 года. Российские войска за какие-нибудь две недели освободили горную Чечню – райцентры Ведено, Шатой, Ножай Юрт – и прижали боевиков к границе с Дагестаном в безлюдных горах, где у них не было кормовой базы и где их можно было спокойно добивать авиацией и артиллерией. Война казалась почти законченной. Но войска получили приказ остановиться. В это время совсем не маленький отряд Шамиля Басаева (160 человек), умудрившись каким-то образом миновать российские блокпосты и переодевшись в милицейскую форму, на трёх грузовиках через Дагестан прибыл на Ставрополье, где захватил заложников в больнице Будённовска.
Несмотря на это, президент Ельцин преспокойно улетел на саммит Большой восьмёрки. А переговоры было доверено вести группе диссидентов-правозащитников с понятной политической ориентацией (кто-то из тех переговорщиков уже эмигрировал в Израиль, против кого-то в наши дни возбудили дело по дискредитации вооружённых сил – В.Ч.).
А дальше, опять же по словам начальника воздушно-огневой и тактической подготовки авиации Северо-Кавказского округа Николая Калинина, произошло следующее:
«После переговоров колонна автобусов с басаевцами и заложниками по согласованному с российскими властями маршруту двинулась вокруг Чечни на Хасавюрт. А мы на Ми-24 постоянно её сопровождали. Но скрытно – шли сзади со стороны задней полусферы колонны автобусов на расстоянии около четырёх километров. А параллельно несколько Ми-8 перескоками высаживали вдоль этого маршрута десантников на пересекающиеся дороги. Я отвечал за работу всех вертолётов, сам в одном из них находился. И вот в какой-то момент штурман эскадрильи мне говорит: “Командир, переднее колесо первого “Икаруса” у меня в прицеле. Давай!” А у нас тогда были управляемые ракеты, и мы попали бы точно по колесу. Я запрашиваю руководство: “Готов к применению, могу остановить колонну”. Если бы мы сделали это в нужном месте рядом с десантниками, то могли бы покончить с Басаевым. Хотя, конечно, и среди заложников были бы жертвы. Но всё решалось на уровне правительства. И оно в тот момент не дало команды. Лишь потом я узнал, что нанести удар планировалось у Хасавюрта – на заключительном этапе маршрута. Но там боевиков уже встречала толпа народу и сразу же окружила автобусы. Да и радиосвязь над Хасавюртом была плохая… Атаку отменили».
А уже 19 июня в Грозном начались переговоры. Был введён мораторий на боевые действия. Обменяли пленных «всех на всех». Так почти добитый враг был спасён. Эти соглашения – аналог Минским. Боевики и не думали их исполнять. Получив передышку, они с каждым месяцем всё больше усиливались и наглели. В августе на время захватили Аргун. В сентябре в Грозном едва не взорвали представителя президента России и всё руководство Чечни. В октябре взорвали командующего федеральной группировкой войск генерала Анатолия Романова. В декабре на время захватили Гудермес, Урус-Мартан и Ачхой-Мартан. Выкуривать из этих населённых пунктов их приходилось большой кровью.
Летом 1995-го я был в Чечне и хорошо помню настроение наших бойцов. Мысли об измене витали в воздухе. Об этом говорили все, с кем тогда я общался.
Но ещё более драматичный и неожиданный переговорный процесс был запущен год спустя – в 1996 году.
Я написал о том, как летом 1995 года российская армия освободила горную Чечню и прижала боевиков к дагестанской границе. Но после рейда Басаева в Грозном прошли переговоры, которые, подобно Минским соглашениям, дали врагу передышку. Но ещё более впечатляющее обнуление военных успехов произошло в 1996 году.
На тот момент уже вся Чечня, казалось, находилась под федеральным контролем, повсюду были сформированы пророссийские органы власти, налаживалась мирная жизнь. Но 6 августа в Грозный вошли боевики. Что интересно: предварительно с дорог были убраны 12 блокпостов, а чеченская милиция с раннего утра отправлена на проверку паспортного режима в окрестные сёла.
В городе развернулись бои. К 13 августа ситуацию удалось стабилизировать. Грозный был взят в кольцо. Населению для выхода предоставили коридор, а боевикам командующий группировкой генерал Константин Пуликовский выдвинул ультиматум сдаться в течение 48 часов, иначе их будет уничтожать тяжёлая артиллерия и авиация. В этом котле оказались самые боеспособные силы дудаевцев. За неделю боев в Грозном они понесли серьёзные потери, у них заканчивались боеприпасы, а Пуликовский не был склонен к «жестам доброй воли» – в конце 1995-го под Шатоем погиб его сын-офицер. Генерал заявил, что говорить с Асланом Масхадовым ему не о чем. Однако 15 августа в Чечню прилетели Борис Березовский и вновь назначенный представитель президента в Чечне Александр Лебедь. В Хасавюрте прошли переговоры и ультиматум боевикам превратился в договор о фактической капитуляции России. Армию вывели, а вопрос о статусе Чечни отложили на 5 лет – до 31 декабря 2001 года. По сути – это было предоставление независимости.
Лично мне те переговоры напоминают прошлогодние Стамбульские. Когда российская армия стояла под Киевом и Черниговом, а члены делегации Владимира Мединского вдруг начали радостно озвучивать предложения украинской стороны об отложенном на 15 лет статусе Крыма, отказе Украины решать вопрос Крыма и Донбасса военным путём, её согласии на внеблоковый статус и неразмещение у себя иностранных военных баз.
И хоть эти скромные уступки со стороны противника сильно контрастировали с объявленными президентом Путиным целями спецоперации – демилитаризацией и денацификацией Украины, Россия объявила об ответных жестах доброй воли. Заместитель министра обороны, член российской делегации Александр Фомин заявил, что «в связи с тем, что переговоры с Украиной переходят в практическую плоскость», решено «кардинально сократить военную активность на киевском и черниговском направлениях». А ещё именно тогда заговорили о «зерновой сделке».
Результат: в «практическую плоскость» переговоры так и не перешли, но Россия свою добрую волю исполнила и неуклонно её блюдет. Наша армия оставила Киевскую, Черниговскую, Сумскую области и часть Харьковской. А «зерновая сделка» продлевалась уже два раза.
Сегодня представители высшей российской власти не устают повторять, что Россия готова к мирным переговорам без предварительных условий, а Украина этого не хочет. Вспоминая Чеченскую войну, от таких изъявлений готовности становится как-то тревожно. В ходе Чеченской войны Россия не раз демонстрировала, что военные успехи в мгновение ока могут обнуляться политическим переговорным процессом. И у меня сегодня нет непоколебимой уверенности в том, что, если Украина предпримет какой-нибудь рейд в стиле Басаева – например, захватит российский Белгород или Курск и предложит обменять его на Донецк или Крым, то наши власти проявят твёрдость. И не обнулят многолетнюю борьбу народа Донбасса, как они обнулили после Буденновска результаты первой Чеченской войны.
Есть ещё одна тема, о которой, вспоминая Чеченскую войну, не могу умолчать. Эта тема – «война и деньги». Считаю, что деньги были одной из причин затягивания и разрушительного характера тех двух военных компаний.
При отсутствии нормального снабжения армия в Чечне была вынуждена заботиться о себе сама. Для этого было изобретено много способов, которые нередко входили в противоречие с приближением победы и налаживанием мирной жизни. Бывало, за деньги осуществлялось передвижение мирного населения через блокпосты. Да и немирного населения тоже. Бывало, перед передислокацией на новое место (ну или там перед перегруппировкой) федералы старались избавиться от лишнего военного имущества и продавали его местным. А проданное списывалось на боевые потери. За деньги (в том числе за большие) порой выкупались пленные (в том числе такие которых отпускать было нельзя).
В это трудно поверить, но мне рассказывали, что некоторые за деньги даже добровольно сдавались в плен! Например, источники, близкие к руководству Шалинского района, сообщили МВД Чечни о таком странном случае. 8 марта 1996 года на Шалинском блокпосту 40 федералов сдались боевикам за 6000 долларов. Причём 19 из них якобы не хотели сдаваться, но их принудили к этому их же товарищи. В два часа ночи весь блокпост снялся со своего места и по руслу реки ушёл в горы. А по ТВ сообщили об ещё одной захваченной боевиками группе заложников. Дело в том, что с обменным фондом у дудаевцев были проблемы. Но тем не менее после крупных боев, когда у них возникала необходимость в обмене пленными, они всегда находили кого обменять.
На блокпостах вообще нередко происходили странные вещи. Например, нашумела история с захватом колонны с гуманитарной помощью, двигавшейся в Ачхой-Мартан. Колонну из 28 грузовиков не пропустили через блокпост в Ассиновской, то есть почти уже в непосредственной близости от Ачхой-Мартана. Караван двинулся по объездной дороге, где его ждала засада. Через неё прорвались только 12 машин. Остальной груз достался дудаевцам.
Схем «зарабатывания» на войне при желании можно придумать много. На войну можно много чего списать. Коммерческий подход может накладывать свой отпечаток на продолжительность и тактику ведения боевых действий. Например, с военной точки зрения, есть смысл совершать быстрые обходные манёвры, окружать и блокировать населённые пункты, отрезая их гарнизоны от снабжения и вынуждая сдаваться. А с коммерческой точки зрения, лучше штурмовать населённые пункты долго и в лоб. Ведь чем больше разрушений, тем больше потом потребуется средств на восстановление.
Чеченский опыт показывает, что в реальности восстанавливалось намного меньше, чем об этом отчитывались. А количество людей, получивших компенсации за разрушенное жилье, не «билось» с количеством выделенных на это денег.
Надеюсь, что негативный «коммерческий» опыт Чеченской войны изжит. Хотя некоторые сомнения всё же закрадываются. Каюсь, меня удивила балаклейская «перегруппировка» в сентябре прошлого года. Ведь многие тогда предупреждали командование, что враг концентрирует силы и пойдёт в наступление именно там, а потом выяснилось, что несмотря на все предупреждения, у нас на изюмско-балаклейско-лиманском участке фронта сил было очень мало.
Удивили и сообщения, поступавшие в те горячие дни, что упорство в обороне проявили добровольческий отряд «Барс» и ополченцы Донбасса, а регулярные подразделения Минобороны как-то быстро снялись. А спустя несколько месяцев стала озвучиваться информация, что врагу тогда досталось много нашей бронетехники, в том числе новейшие танки Т-90.
Вызывают вопросы и некоторые обмены пленными.
Я не сомневаюсь в профессионализме военных строителей. Но мне кажется не совсем правильно, что жилым строительством в Мариуполе сейчас занимается Минобороны. При том что в России много крупных гражданских застройщиков. А военные строители могли бы сосредоточиться на восстановлении разрушенных коммуникаций, возведении укреплений вдоль линии фронта или в прифронтовых областях России (не ровен час, враг туда вторгнется), а не рапортовать о сданных коробках жилых домов. Зачем давать почву для нежелательных слухов?
Реальность заставляет задаваться вопросом: спецоперация на Украине сама по себе так неважно идёт или её сознательно замедляют? Вместо того, чтобы закончить Чеченскую войну в 1996 году, её остановили и довели дело до продолжения, которое длилось около 10-ти лет – с 1999-го по 2009-й.
В последнее время едва ли не в положительном ключе говорят, что Россия взяла на вооружение стратегию истощения, перемалывая украинское мужское население и западную военную технику. Но Запад не посылает в зону СВО своих солдат, а у нас на фоне и без того серьёзных демографических проблем погибают молодые мужчины. Пока что русские с обеих воюющих сторон выкашивают свой генофонд, сами обезлюживают свою обширную, плодородную, богатую ресурсами землю. Будто расчищают её для других.
Вторая Чеченская война шла под лозунгом минимальных потерь со стороны российской армии. Тогда тоже «перемалывали» врага. Но в итоге потери оказались примерно такими же, как в Первую Чеченскую, а затраты гораздо большими.
Очень хочется, чтобы политическое и военное руководство России почаще вспоминало опыт Чеченской войны и её «чёрные страницы» были наконец перевернуты.
Хорошо, когда есть, с чем сравнивать.
В 1990-е годы я плотно занимался Чечней, не раз ездил туда и до войны, и во время неё. Встречался с Джохаром Дудаевым, его родственниками, приспешниками и врагами. Встречался с духовным лидером тариката Накшбандия Ильясом Арсановым, с «отцами» зарождавшегося в Чечне ваххабизма, с абреком Лабазановым. Доводилось подолгу разговаривать с Русланом Хасбулатовым ( в том числе в его четырёхкомнатной квартире в Москве, раньше принадлежавшей Леониду Брежневу), жить в Грозном в доме крупнейшего востоковеда Абузара Сумбулатова, пропавшего без вести в 1999 году.
Так что анатомию чеченского конфликта с момента прихода к власти Джохара Дудаева неплохо себе представляю.
Любое нормальное государство, как и любой нормальный человек должны извлекать уроки из ошибок прошлого. Если они этого не делают, значит с этим человеком или государством что-то не так. Если сравнить СВО на Украине с Чеченской войной, то обнаружится много неприятных и удивительных повторений. Начиная с экономических реалий и заканчивая ходом боевых действий.
Все три года, предшествовавшие началу Чеченской войны, дудаевский режим получал из Москвы экономическую помощь. В Грозный на переработку шла российская нефть и часть её «бесследно исчезала». Через Чечню продолжали следовать товарные поезда и регулярно подвергались там разграблению.
Деньги в Чечню вливались самыми разными способами. Поначалу – под видом выплат пенсионерам, бюджетникам. Дальше – в результате афер с фальшивыми банковскими авизо, от которых часть прибылей получали чеченцы, часть – сами «ограбленные» банкиры. А в самые критические для дудаевской власти моменты Центробанк России просто переводил деньги в Чечню.
С Украиной было все то же самое только куда в больших масштабах. Все эти восемь лет через Белоруссию туда поставлялось топливо. Российские банки, категорически не желавшие работать в Крыму, продолжали деятельность на Украине. Включая ведущие, системообразующие банки РФ: Альфабанк, Сбербанк, ВТБ. Через два последних торговались военные облигации Украины, а вырученные от этого деньги шли на нужды ВСУ. То есть российские банкиры сыграли свою роль в подготовке Украины к войне, что в конечном счёте привело к гибели многих наших солдат и мирных жителей Донбасса.
Российские банки не только продолжали работать на Украине, но и проводили докапитализацию – вкачивали в свои украинские «дочки» сотни миллионов долларов.
То, что делал на Украине Сбербанк, можно сравнить с мазохизмом. Многие украинцы брали в банке кредиты, не собираясь их возвращать. Офисы периодически подвергались разгрому, банкоматы заливали монтажной пеной, в то время как банк только увеличивал уставной капитал своего украинского филиала. А ведь Сбербанк – это государственный банк (пусть и с кучей заграничных акционеров), контрольный пакет в нём принадлежит государству. Следовательно, все эти восемь лет через Сбербанк Украина доила Россию.
Украина не вернула нам почти четырёхмиллиардный долларовый госкредит, взятый в декабре 2013 года. Несмотря на это, различные государственные финансовые учреждения России ежегодно предоставляли своим украинским дочерним структурам займы в общей сложности примерно на такую же общую сумму. А Центробанк глядел на это сквозь пальцы. Регулятор мало того, что не регулировал должным образом этот процесс, так ещё и внёс свою лепту в разграбление России – подарил Западу 300 миллиардов золотовалютных резервов, и не исключено, что часть из них тоже достанется Украине.
Так что приходится констатировать: нынешний украинский монстр, как до него и чеченский, выращены самой Россией. И если вы думаете, что поддержка закончилась, то вы ошибаетесь.
В начале апреля вышел отчёт Всемирного банка, в котором названы два ключевых фактора, поддерживающие в данный момент экономику Украины. На первом месте значится «открытие украинских черноморских портов и возобновление торговли зерном», на втором – значительная донорская поддержка стран Запада. Наша власть жалуется на бесполезность для России «зерновой сделки» (украинское зерно вывозится, а наше блокируется), но неизменно продлевает её. И не желает по этому поводу объясниться с российским народом. Приходится довольствоваться объяснением Всемирного банка, утверждающего, что сделка необходима Украине для поддержки её экономики в столь трудное для неё время.
Все эти восемь лет «передышки» Запад накачивал Украину оружием и переводил ВСУ на стандарты НАТО. С Чечней сделать такое было проблематичнее. По той простой причине, что республика с одной стороны «огорожена» Кавказским хребтом, а с трёх других – российскими регионами. Но не беда. Раз уж возникли объективные проблемы с логистикой, то оружием Дудаева прекрасно обеспечила сама Россия. Сначала оставила «независимой Чечне» имущество военных складов, а потом превратила республику в хаб по нелегальной торговле оружием. После этого можно было и войну начинать.
Обе эти войны начались не сразу. Им предшествовала идеологическая накачка, промывание мозгов. В случае с Чечней взаимное нагнетание ненависти со стороны ельцинского и дудаевского режимов заняло три года. В случае с Украиной предвоенное зомбирование населения длилось восемь лет. Разница ощутимая, но оно и понятно. С чеченцами в прошлом русские долго воевали, а с украинцами мы, по сути, один народ, и до 2014 года казалось, что заставить нас убивать друг друга невозможно.
В 2014-м безоружные жители Мариуполя пытались останавливать украинское танки, а русским городам Харькову и Одессе для того, чтобы стать Новороссией, не хватило совсем чуть-чуть – хотя бы минимальной военной поддержки со стороны России. С такими пророссийскими настроениями у населения вступать в большую войну Украина позволить себе тогда не могла. Требовалось время для перепрошивки мозгов. И Россия любезно его предоставила.
***
Одним и защитных механизмов любого народа является традиционная для него религия. И в Чечне, и на Украине была проведена предварительная работа по её разрушению путём внедрения альтернативных религиозных движений и сект.
В Чечне такой силой стал ваххабизм, а его рассадником – Исламский университет, созданный до войны при Дудаеве. На Украине – нацизм (с его культом неоязычества, свастиками, факельными шествиями) и сектантство (ПЦУ, УПЦ КП и иже с ними). Вся эта раскольническая подрывная работа опять же началась задолго до СВО и всё время усиливалась, поощрялась властями. Цель – расшатать, расколоть, уничтожить духовный монолит украинского православия, в прошлом не раз консолидировавший народ, не позволивший внешней силе (полякам) поработить и окатоличить южно-русские земли, ныне именуемые Украиной.
Во время Чеченской войны самыми непримиримыми и жестокими были именно отряды ваххабитов. А во время СВО на Украине – подразделения неоязычников из «Азова» (запрещён в России как террористическая организация), «Кракена» (запрещён в России как террористическая организация) и прочих нацистских формирований. Те и другие старались зайти как можно дальше в своей бесчеловечности, чтобы у народов не было пути назад к примирению.
И обратите внимание: конец Чеченской войне был положен после того, как федеральные силы объединились против ваххабитов с традиционным для Чечни суфийским исламом. Одним из лидеров которого был муфтий Ахмат-Хаджи Кадыров, хорошо понимавший тайные пружины конфликта. Есть ли подобные лидеры в Украинской православной церкви после всех пережитых гонений – большой вопрос.
Чеченской войне тоже сопутствовали всякие непонятные «перегруппировки». Сегодня многие уже позабыли, а, может, и не знали, что незадолго до её начала, 15 октября 1994 года, антидудаевская оппозиция фактически захватила Грозный.Потеряв всего одну бронемашину и несколько человек убитыми, она контролировала большую часть города. Но ночью из Моздока от российского командования лидеры оппозиции получили приказ срочно покинуть столицу Чечни.
А через месяц, 26 ноября, когда оппозиционеры попытались повторить своё наступление, их уже ждали. За этот месяц кто-то накачал дудаевцев противотанковыми средствами – и входившая в Грозный бронетехника была сожжена. А ещё через месяц, когда началась уже большая война, то же самое произошло и с российской армией во время новогоднего штурма чеченской столицы.
Всё это несколько смахивает на события вокруг Мариуполя в августе 2014 года. Тогда тоже был упущен хороший шанс овладеть этим городом. Наступление сил ДНР было остановлено приказом сверху и заключены первые Минские соглашения. Какой ценой российская армия брала Мариуполь уже в 2022 году, все хорошо знают. Примерно такой же, какой она брала Грозный в 1995-м.
Анализируя сам ход боевых действий на Украине, тоже трудно отделаться от ощущения дежа вю. Российская армия входила в Чечню (в том числе в Грозный) танковыми колоннами, как на параде. А дудаевцы действовали малыми группами – четвёрками (пулемётчик, гранатомётчик, автоматчик и снайпер). Поджигались передний и задний танки, они запирали остальные, которые потом уже обездвиженными выбивать было легче.
Точно так же колоннами по автодорогам российская армия заходила на Украину. ВСУ пропускали их, давали оторваться от снабжения и резервов, после чего атаковали эти колонны всё теми же малыми группами, оснащёнными противотанковыми средствами, недостатка в которых, благодаря западным поставкам, не было. А свои города (или правильнее будет сказать, чужие для него города Донбасса) враг превращал в Грозные. Сковывал и изматывал нашу армию уличными боями за Мариуполь, Северодонецк, Авдеевку, Бахмут, Угледар, Соледар.
Что такой тактике противопоставило наше командование? То же, что и в Чечне – уничтожение городов.
Периодически можно слышать жалобы на проблемы со снабжением воюющих на Украине российских частей, с обеспечением всем необходимым мобилизованных. Во время Чеченской войны тыл тоже был в долгу у фронта – даже в первые месяцы военной кампании. Казалось бы, у Министерства обороны была возможность заранее подготовиться к предстоящей войне: заблаговременно создать запасы продуктов, медикаментов, продумать военный быт защитников конституционного строя. Но, например, в феврале 1995-го во Владикавказском окружном госпитале врачи рассказывали мне, что свыше половины всех поступающих к ним раненных из Чечни больны дистрофией, причём некоторых привозят с распухшими от голода конечностями, что у 70 процентов раненных – вши.
Кстати, врачи Владикавказского госпиталя открыли глаза и на официальные военные сводки. По их словам, реальное число раненных в дни боев примерно в 10 раз превышало «сводочное», а в дни затишья — в 5-6 раз.
Ещё одной проблемой Чеченской войны долгое время было отсутствие координации между подразделениями Минобороны и Внутренних войск и даже конкуренция, противодействие между ними. Например, они неохотно делились друг с другом информацией. В нынешней спецоперации мы наблюдаем ещё больше разных воюющих структур. К подразделениям Внутренних войск, Минобороны, ФСБ добавились Росгвардия, корпуса ДНР и ЛНР, полк «Ахмат», ЧВК «Вагнер», добровольческие подразделения.
Сегодня часто можно слышать вопрос: почему Зеленский беспрепятственно в разгар боевых действий приезжает в Бахмут, в Херсон и другие населённые пункты, где его легко могут достать, например, наши ракеты? Неужели ему предоставляются коридоры и даются гарантии безопасности? Почему не наносятся удары по центрам принятия решений в Киеве, и туда спокойно совершают вояжи иностранные лидеры?
А ведь тоже самое было с Джохаром Дудаевым. Самый фееричный эпизод – его прилет в Боснию в разгар югославской гражданской войны в сентябре 1992 года. Там самолёт Дудаева был арестован миротворцами ООН. И что бы вы думали? В штаб-квартиру ООН позвонил Ельцин и попросил освободить человека, не раз грозившего России диверсиями и террором.
Именно Россия выдавала разрешения на международные авиаперелёты Дудаева, создавала ему воздушные коридоры – иначе бы его самолету не дали посадку во многих странах.
А когда началась Чеченская война, российская авиация бомбила в Грозном всё что угодно, но только не «центр принятия решений» – дудаевский президентский дворец. Помню, когда в феврале 1995 года оказался в Чечне, был просто заворожен этим зрелищем: вокруг руины, а дворец стоит целёхонький.
Часто задается и такой вопрос: почему наши ВКС не разрушают мосты и железнодорожные узлы, по которым идёт снабжение украинских войск? В Чечне тоже были зафиксированы интересные особенности применения авиации.
В первые месяцы Чеченской войны российская авиация чеченским боевикам будто подыгрывала. Уж не знаю связано ли это с тем, что командовал ею бывший начальник Дудаева – генерал Пётр Дейнекин (он даже приезжал в Чечню в 1991 году, агитировал за бывшего подчинённого на президентских выборах), но авиация бомбила не места скопления боевиков, а либо враждебно настроенные к Дудаеву, либо нейтральные населённые пункты. Например, Старую Сунжу, в которой жили сторонники Хасбулатова, или цитадель антидудаевской оппозиции Урус-Мартан.
2 января в Шалинской мечети был сход, на котором говорилось, что чеченский народ сознательно подводят под истребление. Дудаевцев выгнали из мечети и село Шали объявило о своём неучастии в войне. А уже 5 января в результате воздушного налёта погибло свыше сотни шалинцев. С самого начала заявляли о нейтралитете жители сёл Белгатой и Чечен-Аул, но они также подверглись массированным бомбардировкам. В результате все три вышеупомянутых населённых пункта, расположенные как раз на пути отхода боевиков из Грозного в горы, очень кстати поменяли ориентацию и превратились в опорные пункты противодействия российским войскам.
Ещё с 1992 года не жаловали Дудаева в Веденском районе, поскольку тот преследовал генерала Ибрагима Сулейменова, прямого потомка очень почитаемого в этих местах шейха Али. Однако бомбардировки сёл Сержень-Юрт и Махкаты (откуда незадолго до бомбёжки тех, кто был связан с дудаевским режимом, попросту выгнали) открыли дудаевцам доступ в этот стратегически важный высокогорный район, граничащий с Грузией и Дагестаном. И таких примеров предостаточно.
У многих тогда складывалось впечатление, что Россия сознательно настраивала против себя чеченский народ, противников Дудаева превращала в его сторонников. Делала так, чтобы война затянулась как можно дольше и была как можно кровопролитнее. А параллельно будто специально сковывались действия российской армии.
Я разговаривал с офицерами нескольких подразделений, первыми входившими в Грозный. Они рассказали, что у них даже не было карт города. При этом военное командование отказалось от помощи чеченских проводников, которую предлагала антидудаевская оппозиция.
Пренебрежительное отношение к чеченской оппозиции напоминает мне пренебрежительное отношение к ополченцам Донбасса в начале нынешней СВО. Складывалось впечатление, что российское командование им не доверяет, хотя время показало, что именно у ополченцев надо было учиться воевать.
В 1999 году чеченские оппозиционеры предупреждали, что Басаев готовит вторжение в Дагестан. Их не слушали, мер к недопущению рейда не приняли. Басаеву дали войти. А потом последовали кровопролитные бои в горах. Так началась вторая Чеченская война. А отразить нападение тогда во многом удалось благодаря дагестанским ополченцам.
Сейчас все обсуждают слитые в сеть американские секретные документы. Среди прочего из них следует, что Украина в оперативном режиме получает от США предупреждения о времени и целях нанесения российских ударов. Некоторые СМИ уже высказали предположение о том, что в нашем Минобороны могли окопаться «кроты».
Возможно, слитые американцем нацгвардейцем Джеком Тейшерой документы – фейк. Но то, что подобное происходило во время Чеченской войны, – факт. Вот что мне когда-то рассказал в интервью начальник воздушно-огневой и тактической подготовки авиации Северо-Кавказского округа Николай Калинин:
«Из штаба группировки приходила заявка с заданиями для вертолётчиков на следующий день – своего рода расписание полётов на сутки. И нередко противник узнавал это расписание, видно, были из штаба утечки».
По его словам, столкнувшись с такой проблемой, вертолётчики стали взаимодействовать непосредственно с батальонами и ударными группами в обход штаба – после этого секретность сразу повысилась.
«Если есть предатели, которые сливают информацию, то их деятельность этим вряд ли ограничивается. Наверняка они вредят всеми способами. Блокируют правильные решения. Способствуют принятию вредных, неправильных решений. Возможно, наши неверные политические решения и ряд военных неудач именно с этим связаны», – пишет известный политик Олег Царёв.
Добавлю от себя: вредители не сильно рискуют. Настоящее крупное вредительство – это дезорганизация. Это действия, наносящие урон обороноспособности, которые всегда можно списать на сложившийся порядок вещей и объективные трудности. Достаточно замедлить какой-то срочный процесс, утопить важное решение в бюрократическом болоте, сковать полезную военную инициативу, придержать доставку или производство снарядов, беспилотников и т.д.
Интересные события развернулись в Чечне в июне 1995 года. Российские войска за какие-нибудь две недели освободили горную Чечню – райцентры Ведено, Шатой, Ножай Юрт – и прижали боевиков к границе с Дагестаном в безлюдных горах, где у них не было кормовой базы и где их можно было спокойно добивать авиацией и артиллерией. Война казалась почти законченной. Но войска получили приказ остановиться. В это время совсем не маленький отряд Шамиля Басаева (160 человек), умудрившись каким-то образом миновать российские блокпосты и переодевшись в милицейскую форму, на трёх грузовиках через Дагестан прибыл на Ставрополье, где захватил заложников в больнице Будённовска.
Несмотря на это, президент Ельцин преспокойно улетел на саммит Большой восьмёрки. А переговоры было доверено вести группе диссидентов-правозащитников с понятной политической ориентацией (кто-то из тех переговорщиков уже эмигрировал в Израиль, против кого-то в наши дни возбудили дело по дискредитации вооружённых сил – В.Ч.).
А дальше, опять же по словам начальника воздушно-огневой и тактической подготовки авиации Северо-Кавказского округа Николая Калинина, произошло следующее:
«После переговоров колонна автобусов с басаевцами и заложниками по согласованному с российскими властями маршруту двинулась вокруг Чечни на Хасавюрт. А мы на Ми-24 постоянно её сопровождали. Но скрытно – шли сзади со стороны задней полусферы колонны автобусов на расстоянии около четырёх километров. А параллельно несколько Ми-8 перескоками высаживали вдоль этого маршрута десантников на пересекающиеся дороги. Я отвечал за работу всех вертолётов, сам в одном из них находился. И вот в какой-то момент штурман эскадрильи мне говорит: “Командир, переднее колесо первого “Икаруса” у меня в прицеле. Давай!” А у нас тогда были управляемые ракеты, и мы попали бы точно по колесу. Я запрашиваю руководство: “Готов к применению, могу остановить колонну”. Если бы мы сделали это в нужном месте рядом с десантниками, то могли бы покончить с Басаевым. Хотя, конечно, и среди заложников были бы жертвы. Но всё решалось на уровне правительства. И оно в тот момент не дало команды. Лишь потом я узнал, что нанести удар планировалось у Хасавюрта – на заключительном этапе маршрута. Но там боевиков уже встречала толпа народу и сразу же окружила автобусы. Да и радиосвязь над Хасавюртом была плохая… Атаку отменили».
А уже 19 июня в Грозном начались переговоры. Был введён мораторий на боевые действия. Обменяли пленных «всех на всех». Так почти добитый враг был спасён. Эти соглашения – аналог Минским. Боевики и не думали их исполнять. Получив передышку, они с каждым месяцем всё больше усиливались и наглели. В августе на время захватили Аргун. В сентябре в Грозном едва не взорвали представителя президента России и всё руководство Чечни. В октябре взорвали командующего федеральной группировкой войск генерала Анатолия Романова. В декабре на время захватили Гудермес, Урус-Мартан и Ачхой-Мартан. Выкуривать из этих населённых пунктов их приходилось большой кровью.
Летом 1995-го я был в Чечне и хорошо помню настроение наших бойцов. Мысли об измене витали в воздухе. Об этом говорили все, с кем тогда я общался.
Но ещё более драматичный и неожиданный переговорный процесс был запущен год спустя – в 1996 году.
Я написал о том, как летом 1995 года российская армия освободила горную Чечню и прижала боевиков к дагестанской границе. Но после рейда Басаева в Грозном прошли переговоры, которые, подобно Минским соглашениям, дали врагу передышку. Но ещё более впечатляющее обнуление военных успехов произошло в 1996 году.
На тот момент уже вся Чечня, казалось, находилась под федеральным контролем, повсюду были сформированы пророссийские органы власти, налаживалась мирная жизнь. Но 6 августа в Грозный вошли боевики. Что интересно: предварительно с дорог были убраны 12 блокпостов, а чеченская милиция с раннего утра отправлена на проверку паспортного режима в окрестные сёла.
В городе развернулись бои. К 13 августа ситуацию удалось стабилизировать. Грозный был взят в кольцо. Населению для выхода предоставили коридор, а боевикам командующий группировкой генерал Константин Пуликовский выдвинул ультиматум сдаться в течение 48 часов, иначе их будет уничтожать тяжёлая артиллерия и авиация. В этом котле оказались самые боеспособные силы дудаевцев. За неделю боев в Грозном они понесли серьёзные потери, у них заканчивались боеприпасы, а Пуликовский не был склонен к «жестам доброй воли» – в конце 1995-го под Шатоем погиб его сын-офицер. Генерал заявил, что говорить с Асланом Масхадовым ему не о чем. Однако 15 августа в Чечню прилетели Борис Березовский и вновь назначенный представитель президента в Чечне Александр Лебедь. В Хасавюрте прошли переговоры и ультиматум боевикам превратился в договор о фактической капитуляции России. Армию вывели, а вопрос о статусе Чечни отложили на 5 лет – до 31 декабря 2001 года. По сути – это было предоставление независимости.
Лично мне те переговоры напоминают прошлогодние Стамбульские. Когда российская армия стояла под Киевом и Черниговом, а члены делегации Владимира Мединского вдруг начали радостно озвучивать предложения украинской стороны об отложенном на 15 лет статусе Крыма, отказе Украины решать вопрос Крыма и Донбасса военным путём, её согласии на внеблоковый статус и неразмещение у себя иностранных военных баз.
И хоть эти скромные уступки со стороны противника сильно контрастировали с объявленными президентом Путиным целями спецоперации – демилитаризацией и денацификацией Украины, Россия объявила об ответных жестах доброй воли. Заместитель министра обороны, член российской делегации Александр Фомин заявил, что «в связи с тем, что переговоры с Украиной переходят в практическую плоскость», решено «кардинально сократить военную активность на киевском и черниговском направлениях». А ещё именно тогда заговорили о «зерновой сделке».
Результат: в «практическую плоскость» переговоры так и не перешли, но Россия свою добрую волю исполнила и неуклонно её блюдет. Наша армия оставила Киевскую, Черниговскую, Сумскую области и часть Харьковской. А «зерновая сделка» продлевалась уже два раза.
Сегодня представители высшей российской власти не устают повторять, что Россия готова к мирным переговорам без предварительных условий, а Украина этого не хочет. Вспоминая Чеченскую войну, от таких изъявлений готовности становится как-то тревожно. В ходе Чеченской войны Россия не раз демонстрировала, что военные успехи в мгновение ока могут обнуляться политическим переговорным процессом. И у меня сегодня нет непоколебимой уверенности в том, что, если Украина предпримет какой-нибудь рейд в стиле Басаева – например, захватит российский Белгород или Курск и предложит обменять его на Донецк или Крым, то наши власти проявят твёрдость. И не обнулят многолетнюю борьбу народа Донбасса, как они обнулили после Буденновска результаты первой Чеченской войны.
Есть ещё одна тема, о которой, вспоминая Чеченскую войну, не могу умолчать. Эта тема – «война и деньги». Считаю, что деньги были одной из причин затягивания и разрушительного характера тех двух военных компаний.
При отсутствии нормального снабжения армия в Чечне была вынуждена заботиться о себе сама. Для этого было изобретено много способов, которые нередко входили в противоречие с приближением победы и налаживанием мирной жизни. Бывало, за деньги осуществлялось передвижение мирного населения через блокпосты. Да и немирного населения тоже. Бывало, перед передислокацией на новое место (ну или там перед перегруппировкой) федералы старались избавиться от лишнего военного имущества и продавали его местным. А проданное списывалось на боевые потери. За деньги (в том числе за большие) порой выкупались пленные (в том числе такие которых отпускать было нельзя).
В это трудно поверить, но мне рассказывали, что некоторые за деньги даже добровольно сдавались в плен! Например, источники, близкие к руководству Шалинского района, сообщили МВД Чечни о таком странном случае. 8 марта 1996 года на Шалинском блокпосту 40 федералов сдались боевикам за 6000 долларов. Причём 19 из них якобы не хотели сдаваться, но их принудили к этому их же товарищи. В два часа ночи весь блокпост снялся со своего места и по руслу реки ушёл в горы. А по ТВ сообщили об ещё одной захваченной боевиками группе заложников. Дело в том, что с обменным фондом у дудаевцев были проблемы. Но тем не менее после крупных боев, когда у них возникала необходимость в обмене пленными, они всегда находили кого обменять.
На блокпостах вообще нередко происходили странные вещи. Например, нашумела история с захватом колонны с гуманитарной помощью, двигавшейся в Ачхой-Мартан. Колонну из 28 грузовиков не пропустили через блокпост в Ассиновской, то есть почти уже в непосредственной близости от Ачхой-Мартана. Караван двинулся по объездной дороге, где его ждала засада. Через неё прорвались только 12 машин. Остальной груз достался дудаевцам.
Схем «зарабатывания» на войне при желании можно придумать много. На войну можно много чего списать. Коммерческий подход может накладывать свой отпечаток на продолжительность и тактику ведения боевых действий. Например, с военной точки зрения, есть смысл совершать быстрые обходные манёвры, окружать и блокировать населённые пункты, отрезая их гарнизоны от снабжения и вынуждая сдаваться. А с коммерческой точки зрения, лучше штурмовать населённые пункты долго и в лоб. Ведь чем больше разрушений, тем больше потом потребуется средств на восстановление.
Чеченский опыт показывает, что в реальности восстанавливалось намного меньше, чем об этом отчитывались. А количество людей, получивших компенсации за разрушенное жилье, не «билось» с количеством выделенных на это денег.
Надеюсь, что негативный «коммерческий» опыт Чеченской войны изжит. Хотя некоторые сомнения всё же закрадываются. Каюсь, меня удивила балаклейская «перегруппировка» в сентябре прошлого года. Ведь многие тогда предупреждали командование, что враг концентрирует силы и пойдёт в наступление именно там, а потом выяснилось, что несмотря на все предупреждения, у нас на изюмско-балаклейско-лиманском участке фронта сил было очень мало.
Удивили и сообщения, поступавшие в те горячие дни, что упорство в обороне проявили добровольческий отряд «Барс» и ополченцы Донбасса, а регулярные подразделения Минобороны как-то быстро снялись. А спустя несколько месяцев стала озвучиваться информация, что врагу тогда досталось много нашей бронетехники, в том числе новейшие танки Т-90.
Вызывают вопросы и некоторые обмены пленными.
Я не сомневаюсь в профессионализме военных строителей. Но мне кажется не совсем правильно, что жилым строительством в Мариуполе сейчас занимается Минобороны. При том что в России много крупных гражданских застройщиков. А военные строители могли бы сосредоточиться на восстановлении разрушенных коммуникаций, возведении укреплений вдоль линии фронта или в прифронтовых областях России (не ровен час, враг туда вторгнется), а не рапортовать о сданных коробках жилых домов. Зачем давать почву для нежелательных слухов?
Реальность заставляет задаваться вопросом: спецоперация на Украине сама по себе так неважно идёт или её сознательно замедляют? Вместо того, чтобы закончить Чеченскую войну в 1996 году, её остановили и довели дело до продолжения, которое длилось около 10-ти лет – с 1999-го по 2009-й.
В последнее время едва ли не в положительном ключе говорят, что Россия взяла на вооружение стратегию истощения, перемалывая украинское мужское население и западную военную технику. Но Запад не посылает в зону СВО своих солдат, а у нас на фоне и без того серьёзных демографических проблем погибают молодые мужчины. Пока что русские с обеих воюющих сторон выкашивают свой генофонд, сами обезлюживают свою обширную, плодородную, богатую ресурсами землю. Будто расчищают её для других.
Вторая Чеченская война шла под лозунгом минимальных потерь со стороны российской армии. Тогда тоже «перемалывали» врага. Но в итоге потери оказались примерно такими же, как в Первую Чеченскую, а затраты гораздо большими.
Очень хочется, чтобы политическое и военное руководство России почаще вспоминало опыт Чеченской войны и её «чёрные страницы» были наконец перевернуты.
Многие не поняли, что он хотел сказать при взлете космического корабля
«Начальник Штирлица» о предательстве Мюллера, покушениях на Сталина и диагнозах Гитлера
Многие из послевоенных откровений «начальника Штирлица» и сегодня кажутся сенсационными
